Московский Лес-4. Леса хватит на всех

Святилище вуду, куда привели Пако, представляло из себя большую комнату, перегороженную пополам толстой ржавой решёткой. У стен, покрытых непонятными символами, стояли то ли полки, то ли алтари, на которых тлели, распространяя дурманящий запах, ароматические палочки и горели чёрные свечи. Рядом во множестве красовались черепа – как настоящие, человеческие, так и искусно вырезанные из дерева и пёстро раскрашенные, по большей части, в белый, красный и чёрный цвета. Между черепами то тут, то там валялись куколки, небрежно скрученные из тряпок и палочек. Из некоторых куколок во все стороны длинные ржавые иглы с костяными шариками на кончиках. А ещё здесь пахло свежей кровью – густо, приторно, несмотря на аромат, распространяемый ароматическими палочками. Колдун, высокий тощий негр с лицом, густо покрытым известью, отчего оно напоминало череп; на голом торсе засаленный, драный чёрный фрак, на шее – целая гроздь разнообразных бус и зловещего вида амулетов. Голову бокора венчал высокий чёрный цилиндр, украшенный разноцветными птичьими перьями, в зубах он сжимал измусленный огрызок толстой сигары.

Разглядев весь этот зловещий антураж, Пако едва не обмочился. Судя по всему, владелец святилища был служителем барона Субботы – одного из самых известных – и самых зловещих тоже! - духов Лоа, покровителя смерти и сексуальных извращений во всех формах. Во всяком случае, если верить тому, что рассказывали «Гаучос» – сам-то Пако совершенно не забирался в нюансах культа вуду.

«… вот сейчас, похоже, и придётся познакомиться…»

Негры-конвоиры, подчиняясь повелительному жесту бокора, ловко примотали пленника к решётке. Пако хотел было заорать – но горло словно забило чем-то липким вязким, так, что он не сумел издать ни звука – и только смотрел на колдуна, как парализованный смертельным страхом кролик глядит на подползающего удава.

«…вот и всё, надеяться больше не на что. Разве что Святая Дева Гвадалупская, которой часто молился покойный Хорхе, сжалится над Пако и прямо сейчас пошлёт ему смерть? Хотя, с ужасом осознал юноша, даже этот дар не сможет избавить его от куда горшей участи…»

***

Московский Лес,

Башня «Восток»

Чекист шагнул вперёд. Подхватил деревянный стул, размахнулся и швырнул в пролом. Грохота от удара о стену или о пол не последовало – темнота поглотила незадачливый предмет меблировки без остатка, не оставив даже намёка что тот вообще когда-то существовал на этом свете.

- Дорога свободна товарищи!

Он поднял перед собой ППШ - массивный, с вытертым до белизны решётчатым кожухом ствола и диском. – Пошли?

- Пошли. – согласился Бич. – Чекист с Мехводом первыми, как войдёте – разбегаетесь по сторонам, прикрываете выход остальных. Патронов, если что, не жалеть. Это ясно?

Чекист только хмыкнул в ответ и покачал стволом «папаши».

- Весь диск – их. Я не жадный.

- Вот и не жадничай. Я иду за вами, четвёртым - Студент. Огнемёт кстати, в порядке, проверил?

Егор кивнул.

- Запасные баллоны Виктор с Саввой понесут. Они же и прикроют, если что.

- Вот и ладно. За Виктором тогда сетуньцы. Ева и Уочиви, на вас Франа. Дядя Вова и наш друг из РИИЛа замыкают. Вопросы есть?

Вопросов не было. Порядок прохождения через «Червоточину» был оговорен заранее, всякий знал своё место в боевом порядке.

- Ну, тогда вперёд! – Бич сделал рукой приглашающий жест.- И не толпитесь, граждане, поезд без вас не отправится!

***

Северная Америка,

Манхэттен.

…бокор сделал ещё один шаг и осклабился – улыбка на лице, раскрашенном под голый череп, более напоминала оскал. Глаза на этой жуткой маске светились красным – и это был именно свет, а не красные от крови белки или радужки. Колдун поднял руку, в которой блеснуло лезвие изогнутого ножа, Пако сделал попытку втиснуться спиной в решётку, просочиться между прутьев – железо держало крепко. Тогда он заскулил – единственная форма выражения эмоций, которая ему ещё оставалась.

Решётчатый барьер загудел от сильного удара, что-то болезненно ткнуло Пако между лопаток. Налитые багровым огнём глаза бокора расширились, словно от изумления – он отшатнулся назад и что-то гортанно выкрикнул. Замершие возле двери негры-конвоиры кинулись на зов, а сам колдун смотрел на что-то, внезапно возникшее за спиной Пако – точнее, за решёткой, на которой он был распят. Челюсть у бокора отвисла, сигара прилипла к нижней губе и свешивалась с неё толстым, дымящимся на кончике отростком.