Московский Лес-4. Леса хватит на всех

- Что ж ему голым тут дожидаться? Нет, я не против, только ведь не лето на дворе, замёрзнет. А огонь тут, сама знаешь, разводить нельзя.

Это Ева уже усвоила: в Терлецком урочище, как впрочем, и на большей части территории Запретного Леса, в который превратился Измайловский парк, открытый огонь был под строжайшим запретом.

- Ну, голым – не голым, а ботинки точно уберите, и подальше. Босиком в Лесу не очень-то побегаешь, даже по тропинкам.

- Раз настаиваешь – уберём. – кивнул лешак.

- Вот и славно. Пошли тогда, что ли?

Она продела руки в лямки рюкзака и вслед за Гошей зашагала по тропинке.

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОСКАЛ ЗВЕРЯ. I

2054 год, осень

Московский Лес,

Поселение Золотые Леса

Оказавшись в гостях у золотолесцев, Франа вспомнила то, что ей ппришлось испытать давно - в детстве, на премьере анимационного блокбастера в жанре фэнтези. Да и мудрено было не вспомнить - ведь точно в таких древесных городах и жили в том фильме лесные эльфы! Деревянные платформы, устроенные в развилках громадных стволов на разных уровнях; некоторые совсем небольшие, способные вместить двух-трёх человек, другие - просторные, с домиками, клумбами цветов и бассейнами, куда по особым желобам собиралается дождевая вода. Пространство между древесными стволами в разных направлениях пересекают подвесные мостики, то широкие, набранные из дощечек и снабжённые прочными верёвочными перилами, то воздушно-эфемерные, из трёх канатов, соединённых тонкими шнурами – по нижнему следовало ступать ногами, крепко держась руками за оба верхних. Кроме мостков от платформы к платформе можно перемещаться на своеобразных «тарзанках»: становишься ногами в верёвочную петлю, хватаешься за толстый мягкий канат – и лети себе, словно на огромном маятнике!

Повсюду был свет: мерцали разноцветные, по большей части, золотистые и изумрудные, огоньки – бумажные фонарики, гирлянды стеклянных сосудов в которых ярко, без дыма, горело какое-то ароматное масло, и даже плетёные из тонких прутиков шары, наполненные сотнями крупных жуков, испускающих мерцающий мягкий свет. Франа видела, как золотолесец, спустившись сверху на канате, подсыпал что-то из мешка в один из таких шаров – видимо, корм для светляков.

В это царство мерцающего света гармонично вплетались звуки музыкальных инструментов, звучащих с многих платформ – здешние обитатели предпочитали флейты и небольшие, по типу ирландских, арфы. Им вторили развешанные на ветвях гроздья деревянных и металлических трубочек. Соударяясь при малейшем дуновении ветра, они наполняли древесный город мелодичными перезвонами – медными, серебряными, или состоящими из гулких сухих щелчков.

Проводник-золотолесец, юноша лет семнадцати, уверенно вёл гостей по лабиринтам висячих мостков куда-то вниз, отыскивая во этом шелестящем, искрящемся, звучащем сказочном великолепии нужную платформу – он назвал её «дэлонь». Умар на ходу шепнул, что термин этот, заимствованный из книг какого-то старинного писателя, употребляется в Золотых Лесах редко - как правило, молодыми людьми, относящимися к определённому кругу. К ним-то они сейчас и направляются, сообщил с ухмылкой сильван, так что интересного будет ещё много…

Вообще-то, Франа предлагала отправиться в путь только завтра, с утра, пораньше. Но Умар убедил её изменить планы, покинуть ГЗ вечером и переночевать у золотолесцев - «Ты ведь хотела познакомиться с ними поближе?» Итальянка согласилась. Она действительно как-то обмолвилась, что была бы не прочь своими глазами увидеть жизнь этой удивительной общины, одной из самых влиятельных в Московском Лесу.

В поселении на Воробьёвых горах, кроме коренных обитателей, обосновалась небольшая община сильванов, уроженцев разных уголков Леса. Золотолесцы отнеслись к ним вполне доброжелательно, и даже отдали гостям несколько больших дэлоней, позволив гостям установить в своём крохотном анклаве привычные им порядки. И нисколько не пожалели: соседями сильваны оказались не проблемными, спокойными, даже, по своему, полезными: через них золотолесцы поддерживали неформальные связи с самыми отдалёнными уголками Леса, в том числе и с сообществом аватарок Сокольников, обычно предпочитавших держаться подальше от «человеков».

А ещё община сильванов стала своего рода центром притяжения для части местного молодняка – в особенности, романтически настроенных, тех, кто видел своё будущее в полном слиянии с Лесом. Тянулись к ним больше девушки – сильваны, как уже знала итальянка, рождались почти всегда мужского пола. Среди студентов, особенно младших курсов, ходили бесчисленные слухи о духовно-сексуальных обрядах, практикуемых в общине сильванов. Говорили об этом с нескрываемой завистью, сопровождая рассказы невероятными выдумками и умопомрачительными подробностями. Когда Франа поинтересовалась у своего спутника, правда ли это, Умар только ухмыльнулся: «вот окажешься там – сама всё и увидишь, своими глазами. Даже поучаствовать сможешь, если решишься, конечно…»