Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Надо сказать, что, заботясь о благосостоянии московских учебных заведений, Муравьев не оставлял вниманием и нужды всего учебного округа. В 1803–1804 гг. он объехал подчиненные ему губернии, следил за подготовкой учителей и открытием там народных училищ. Среди них особо выделим основанный в 1804 г. в Ярославле на пожертвования московского миллионера Демидовский лицей.

Преобразования университетского благородного пансиона были последними в череде реформ, связанных с деятельностью попечителя М. Н. Муравьева. Разъезды, хлопоты подточили его здоровье. В конце февраля 1807 г. в Петербурге умер И. П. Тургенев, и на похоронах своего друга Муравьев простудился и серьезно заболел. По семейным преданиям, тяжелый приступ болезни вызвали у него известия о поражении русских войск под Фридландом и о Тильзитском мире[59]. 28 июня 1807 г. он скончался.

«Муравьев, как человек государственный, как попечитель, принимал живейшее участие в успехах Университета, которому в молодости был обязан своим образованием. Под руководством славнейших профессоров московских, в недрах своего отечества приобрел он сии обширные сведения во всех отраслях ума человеческого, которым нередко удивлялись ученые иностранцы: за благодеяния наставников он платил благодеяниями сему святилищу наук; имя его будет любезно сердцам добрым и чувствительным, имя его напоминает все заслуги, все добродетели, — ученость обширную, утвержденную на прочном основании, на знании языков древних; редкое искусство писать он умел соединить с искренней кротостью, с снисходительностью, великому уму и добрейшему сердцу свойственною», — так писал о Муравьеве К. Н. Батюшков, выросший и получивший образование в его доме, а затем служивший в канцелярии попечителя[60]. Единодушные восторженные отзывы о нем оставили другие современники, среди которых Н. М. Карамзин, С. Н. Глинка, В. А. Жуковский. Муравьев привлекал неповторимым обаянием своей личности, простотой, отзывчивостью, которые сохранял, несмотря на близость к высшим государственным сферам, благодаря выработанному годами чувству внутреннего достоинства, огромной душевной свободы.

Как вспоминал Вигель, «М. Н. Муравьев был примером всех добродетелей и после Карамзина, в прозе, лучшим у нас писателем своего времени. Он платил дань своему веку и мечтал о народной свободе, пока она была еще прекрасною мечтою, а не ужасною истиной; кроткую душу его возмущало слово тиранство»[61]. В 1807 г. у него подрастал сын Никита, и отец начинал обучать его основам наук, тем идеям века Просвещения, философии Руссо, которыми руководствовался всю жизнь (сохранились конспекты его лекций сыну)[62]. Никита вырастет и станет одним из руководителей Северного общества декабристов, автором проекта России ской конституции. Как замечала позже правнучка М. Н. Муравьева, «эта философия Руссо… не помешала Михаилу Никитичу быть государствен ным деятелем, товарищем министра народного просвещения, веселым и милым светским человеком; но та же философия, пересаженная на душу его сына, привела последнего к каторге и ссылке. Различные поколения воспринимали ее различно»[63].

Глава 2 Развитие университетского самоуправления в 1803–1812 гг

1. Университетская «ученая республика»

Согласно п. 1 университетского Устава Московский университет представлял собой «вышнее ученое сословие, для преподавания наук учрежденное». Выделяя профессоров, преподавателей, чиновников университета в особую корпорацию, либеральные реформы Александра I даровали ей права и свободы, уникальные в самодержавном государстве. Они по существу основывали (по словам И. А. Гончарова) «ученую республику», в значительной степени не зависимую от других государственных учреждений империи, пользующуюся внутренним самоуправлением и автономией. Основным органом этой «республики» было общее собрание или совет университета, а главой — избираемый ежегодно голосованием на совете ректор; исполнительная власть принадлежала правлению, судебная — университетскому суду. Естественно, что само существование такой республики немедленно вступало в конфликт с основными принципами самодержавной Российской империи, всеобъемлющим государственным контролем. Идейная основа устава 1804 г. была противоречива, так как пыталась совместить республиканские мечтания первых лет александровского царствования, идеальные конструкции, образцами которых служили западноевропейские общественные институты, с реальной практикой управления делами в России, где решающую роль играли чиновники, сложившийся в последней четверти XVIII в. бюрократический аппарат, по своей природе враждебно настроенный к проявлению независимости в какой-либо части государственного механизма.