Москва, 1941

В первую очередь позаботились о светомаскировке, которой уделяли очень много внимания. В первую же ночь было отключено уличное освещение, и Москва погрузилась во тьму. По радио передали, что указом Президиума Верховного совета СССР Москва объявлена на военном положении. Был передан также приказ о противовоздушной обороне. Все лампочки, свет которых мог быть виден сверху, должны были быть окрашены в синий цвет. Большинство окон плотно зашторивались или заклеивались специальной светомаскировочной бумагой. «В домоуправлении всем раздали шторы из плотной бумаги, ими надо было вечером закрывать окна, чтобы ни один луч света не проникал наружу. Ночью город погружался в совершенную тьму. Стекла окон всем велели заклеить крест-накрест узкими полосками материи, чтобы в случае взрывной волны стекло не разлетелось вдребезги», – вспоминает Лора Беленкина. «В Переделкине создали дружину, которая проверяла светомаскировку. Лампочки выкрасили в синий цвет, на окна повесили ковры и занавески», – вспоминала Зинаида Пастернак. За светомаскировкой следили и «дежурные», назначенные из жителей домов. «Вчера дежурил во дворе нашего дома 6 часов: с 6 вечера до полуночи. Я следил за тем, чтобы все огни были тщательно замаскированы и в случае воздушной тревоги должен был предупредить всех жителей того подъезда, где я дежурил», – записал Георгий Эфрон 26 июня. «Особую бдительность проявляли женщины из вспомогательной милиции. Как-то вечером я шел по улице Горького вместе с Жаном Шампенуа[18], как вдруг женщина-милиционер закричала на него: “Вы почему курите?!” – и приказала немедленно потушить сигарету: она вообразила, что он, может быть, подает сигнал немецкому самолету!» – так описывает московские порядки Александр Верт.

На Манежной площади снова “появились” дома, но теперь они были видны только с высоты.

На ЗиСе необходимо было затемнить весь завод, «закрасить или зашторить более 100 тысяч квадратных метров оконных стекол, установить светомаскировку транспорта, организовать дежурство у всех выключателей наружного и внутреннего освещения».

Помимо светомаскировки требовалось изменить привычный образ города, чтобы лишить самолеты противника имевшихся у них ориентиров.

Постановление ГКО «О создании службы маскировки при Московском совете» № 73 от 9 июля 1941 года, подписанное Молотовым, «разрешало» «Московскому совету создать из архитекторов и художников службу маскировки наиболее важных объектов г. Москвы. Оплату работы этой службы произвести за счет бюджета Московского совета». Служба маскировки была обязана «обеспечить маскировку таких объектов, как оборонные заводы, водопроводные станции, Кремль, Центральный телеграф, нефтехранилища и городские мосты». Аналогичные мероприятия должны были произвести на своих объектах и наркоматы. Наркомат химической промышленности должен был выделить по заявке Московского совета необходимое количество красок для маскировки военных объектов.

Маскировочные «декорации» превратили величественное здание Большого театра в нагромождение разномастных домиков.