Москва 2066. Сектор

Рыкова прошла в комнаты, приготовленные для жены журналиста. Здесь все было в полном порядке. Выносить ничего не пришлось. Оставили и нерабочие плазмы на стенах, так неожиданно воплотившие старинную идею «Черного квадрата», и зеркало на потолке в спальне, и кресло с подлокотниками в виде женских ног, согнутых в коленях (на спинке был сделаны пупок и намечена грудь, не слишком большая, чтобы не давила на спину), и подставку для цветов – двух целующихся роботов из яркой пластмассы.

Более того, учитывая запросы изголодавшейся по изнанке цивилизации женщины, еще и добавили всего понемножку. Трельяж с боковыми створками, оформленными как крышки от ноутбука: на изнанке левой был нанесен логотип «Аpple», на правой – «Microsoft». Стеклянный шкафчик с большим количеством достаточно тошнотворных дезодорантов и освежителей воздуха. Невероятной конструкции тренажер с синими ручками, на котором (Елена Сергеевна проверяла) нельзя было подкачать ни одну из существующих мышц. Косметички в виде человеческих сердец с торчащими из них обрезками артерий. Пудреницы в виде мобильников. Несколько десятков блестящих красочных журналов на столах и полках, из которых жена журналиста сможет узнать, как далеко ушла мода. Дополнительный журнальный столик с глянцевыми секс-гороскопами на неделю, месяц и год.

Елена Сергеевна открыла самый толстый. Жена журналиста, кажется, по гороскопу лев, как и сама Рыкова, запомнить было несложно. Льву обещали ролевые игры и духовное единение сердец. Елена Сергеевна улыбнулась. Ей нравилось дурачить людей.

Сама Рыкова (и это отчасти составляло ее тайну) была равнодушна ко всем подобным вещам. В отличие от подавляющего большинства дерганых ее не волновали ни разноцветные побрякушки, ни модные показы трансвеститов, ни грезы об Интернете и турпоездках в Таиланд. Она вполне могла бы жить среди тихих – в здоровой атмосфере, среди простых вещей. Если бы не страсть всей ее жизни. Откаты.

Они доставляли ей почти физиологическое удовольствие. Построение схемы грамотного освоения бюджетных средств было искусством, которому она предавалась всем сердцем, со всею своей энергией и всеми талантами. Елена Сергеевна очень любила деньги и не скрывала этого, но даже наедине с собой, в минуты наибольшей откровенности, она не могла ответить на вопрос, что важнее для нее – сумма украденных денег или весь тот комплекс переживаний, который сопутствовал процессу их извлечения. Обман, интрига, лесть, подкуп, угрозы, совращение невинного, нарастание алчности, лицемерие, щекочущее чувство опасности и, наконец, – вдохновение.

Да, вдохновение! Даже в добрые старые времена, когда нищую страну затапливали потоки нефтяных денег, и работы по обналичке и взяткам было просто невпроворот, Елена Сергеевна умела почувствовать своеобразную поэзию, скрытую в любимом занятии. Так, однажды она ради чистого искусства отказалась подписать документы на возведение пентхаусов в доме на Остоженке, в котором и сама недавно купила квартиру. И это несмотря на то, что один из трех проектируемых пентхаусов строился лично для нее. Сколько упоительных минут пережила она, наблюдая за растерянностью и бессильной злобой соседей, пока водитель одного из них, простой сельский парень, не подсказал хозяину, что «надо бы занести».

Теперь, после Переворота, поэзия откатов окончательно взяла верх над низменным расчетом. В Секторе Рыкова и так могла взять столько денег, сколько хотела, начальства над ней не было, и построение схем стало для нее искусством ради искусства.

Это были ее шахматы. Как набоковский Лужин воображал людей шахматными фигурами, так и Елене Сергеевне иногда весь мир представал в образе плательщика, потребителя и обналичивающей конторы. Для придания остроты она включала в свои теперешние схемы обязательное участие надзорных органов и силовых структур и проводила некоторые операции анонимно, наслаждаясь поэзией опасности.

Конечно, это было немножко искусственно, но что поделать, если в Секторе так много искусственного: ненастоящий Интернет, поддельные турпоездки, симуляция мобильных переговоров.

Елена Сергеевна вздохнула, взяла из стеклянного шкафчика бирюзовый баллончик с надписью «Морская свежесть» и брызнула из него в воздух. Спустя секунду в комнате распространился едкий химический запах. Елена Сергеевна чихнула и помахала перед собой рукой с большим рубином на указательном пальце.

В длинном коридоре с дубовыми панелями Елене Сергеевне пришлось посторониться. В кабинет журналиста четыре грузчика, отставив зады, тащили цветущий апельсин в громадной керамической кадке. Верхушка дерева зацепилась за притолоку, кадка накренилась, и один из грузчиков громко крикнул: «Ёптыть!» Елена Сергеевна засмеялась и пошла в детскую.