Москва 2066. Сектор

Леша остановил еще четверых. Может быть, дело в том, что он не так спрашивает? Он попробовал изменить вопрос: спросил, кто распоряжается садами и парками, потом, где живут садовники, потом, где живут люди, которые приезжают в командировку, и уже приготовился спросить, не знает ли кто-нибудь, как найти очень высокого человека на большой белой машине, как его осторожно взяли за плечо. Леша оглянулся. Сложившись пополам, к нему тянулся своим кончиком язык. Вблизи Леша хорошо разглядел прорези для глаз и для дыхания и даже увидел блеск глаз в глубине.

– Мальчик, ты, наверное, из Москвы?

– Да, – ответил Леша, пытаясь разглядеть выражение глаз гигантского поролонового языка.

– Ну, так, знай, никто тебе на улице ничем не поможет. Такие у нас нравы. Но тебе со мной повезло. Я знаю, где находится управление садов и где живут командированные. Если хочешь найти своего папу, пойдем, я переоденусь и проведу тебя.

– Хорошо, – обрадовался Леша.

Язык взял его за руку шершавой розовой перчаткой, и они пошли сквозь толпу, быстро удаляясь от освещенных витрин магазина «Кликобель» в темноту грязных переулков.

Чагин

– Если они узнают, что я говорил с вами, они убьют моего сына, – сказал Теоретик, дрожа и дергая руками. – Лучше мне, наверное, вылезти через окно.

Никита видел, что восторг от нападения на Мураховского и истерика признательной речи закончились, и теперь Левой овладели вялость и страх. Он больше не верил ни в свои силы, ни в возможность помощи извне, и только хотел убежать, спрятаться, зарыться в какую-нибудь глухую нору, и даже, возможно, жалел, что решился помочь Чагину и рассказал ему о детях-Омега.

Окошко находилось в последней туалетной кабинке, на уровне человеческого роста. Лева уцепился за край оконной рамы, но не мог подтянуться.

– Ты будешь утром на работе? – спросил Никита.

– На работе? – в ужасе прошелестел Теоретик. – Какой работе?

Похоже было, он думал, что жизнь кончилась, и, как все, поддавшиеся страху люди, не способен был посмотреть на ситуацию со стороны. На самом деле, пока что никто не знал, что именно Теоретик ударил Мураховского, и тем более никому не было известно, о чем они говорили с Чагиным. Существовала даже возможность, что вообще никто не узнает, что они встречались сегодня: и в бар, и в туалет они входили по отдельности. Что-то могла заметить Наташа, но неизвестно пока, на чьей она стороне.

Никита подсадил Теоретика. Только теперь, когда он охватил его руками, прижал и поднял, когда кожей почувствовал нервную дрожь и влажный жар Левы Беримбаума, Чагин до конца осознал, что это был именно тот человек, что, не задумываясь, перечеркнул однажды всю его жизнь. Именно в этом измученном хилом теле, которое крепко держал Чагин, когда-то проживало существо, заказавшее нападение на Никиту.

Кто живет в этом теле теперь? Враг или друг? Узнать это можно единственным способом – помочь телу, то есть Леве Беримбауму, пролезть в окно и убежать.

В это время со стуком распахнулась входная дверь в туалет. Внутрь ворвалась музыка, поверх которой требовательный голос прокричал:

– Никита Чагин! Срочно к телефону! Президент!

В кабинке Лева в панике засучил ногами. «Тише!» – со злостью шепнул ему Чагин, проталкивая его в узкий оконный проем.

Вошедший, приближаясь, стал поочередно открывать двери кабинок.

– Никита Чагин! Немедленно выходите!

– Секундочку! – крикнул Никита и, вытолкнув Теоретика, спустил воду. – Дайте штаны надеть.

Наконец в дверь его кабинки затарабанили так, что затряслись боковые перегородки.

Никита затворил окно и отодвинул защелку двери. Перед ним блестела широкая красная лысина бармена. Это был человек лет сорока с широкими плечами, толстым животом и лицом боксера.

– Быстро к телефону! – скомандовал он.

– А если я тебе на лысину надену вот эту корзину с закаканными бумажками? – спросил его Никита с расстановкой. – Как оно будет ничего?

В Секторе Чагину ловить было больше нечего. Нужно было выбираться отсюда. Чем быстрее, тем лучше. Но при этом не следовало делать лишних движений, чтобы не встревожить раньше времени врага. Теперь Никита понимал, что имеет дело именно с врагом, умным, хитрым, абсолютно беспринципным и поставившим себе не совсем понятные, но, скорее всего, далеко идущие цели, для осуществления которых нужен был он, Чагин, и его ребенок.

Как выбраться? Вот в чем вопрос. Никита знал, что по всему периметру Сектор наглухо изолирован от Внешнего мира. Легально выехать или выйти отсюда он сможет, только получив персональное разрешение полковника или Рыковой, а это невозможно.

Есть ли другие пути отхода? Как предупредить Вику? Сможет ли ему помочь Лебедев? И если не Лебедев, то кто? На что может пойти полковник, если заподозрит, что Чагину известны его намерения? Как защитить Лешу?

В сущности, это и был самый важный вопрос. Как защитить сына?