Москва-36

— Был в командировке на Урале. Это дело рук его зама Агранова. Хотя Примаков сам виноват. По словам Ягоды, "салоны" Лили Брик в Ленинграде и Евгении Ежовой в Москве и раньше враждовали, но тут в каком-то их споре за квартиры или дачи Агранов, как их куратор от НКВД, встал на сторону москвичей. В следующий приезд в Ленинград, когда он зашёл к Лиле, подвыпивший Примаков спустил его с лестницы.

— Представляю себе как этот поц катится вниз… — смеётся южанин.

"Точно Якир"!

— Зря смеёшься, Иона. — Вступает хриплый баритон с прибалтийским акцентом. "Уборевич"?

— Действительно зря, Иероним Петрович прав, — соглашается Тухачевский. — Агранов побежал в КПК к Ежову, тот к Сталину, когда Ягода вернулся, по всем материалам на армейцев-троцкистов, лежащим до этого без движения, начались проверки. Сталин перед отъездом в отпуск в Сочи провёл это решение через Политбюро. Примаков и Путна оказались первыми в списке арстованных. Пока молчат.

— По-моему, — продолжает Уборевич. — если даже они так и ничего не скажут, то проболтается кто-нибудь другой. Надо начинать готовить операцию, скажем, на октябрьские.

— О чём вы говорите? — взволнованно говорит Каменев. — Будённый уже год проводит чистку командиров частей Московского военного округа. Нам сейчас не на кого положиться.

— Один выстрел шрапнелью из танка по трибуне Мавзолея во время военного парада- возражает Якир. — и дело сделано.

— Непосредственной угрозы нам я сейчас не вижу, — говорит задумчиво Тухачевский. — так что не надо пороть горячку. План по захвату власти во время войны наиболее реалистичен. Без всякого авантюризма, без надежды на авось. Армия во время войны по закону получит всю власть, останется только убрать оставшиеся гражданские личности и структуры. Я встречался с генералом фон Сектом в Берлине этой зимой, он всерьёз предлагает вариант синхронного военного переворота в наших странах. Обстановка в мире нестабильная, вполне возможно, что уже в следующем году может начаться война. Ну а на крайний случай, товарищ Якир, небольшая группа из ваших диверсантов должна быть всегда под рукой. Да и ещё одно, чуть не забыл, не откладывая дело в долгий ящик, готовьте списки перспективных командиров. Принято решение о направлении добровольцев в Испанию, наши люди должны быть в первых рядах.

Правая катушка магнитофона быстро завращалась- кончилась плёнка. Срываю с головы наушники и бросаюсь в угол за новой катушкой.

— Сергей Сергеевич! Что с вами! Доктора! Скорее!

Слышу на улице начинается беготня. Похоже совещание прервано, слышу в наушниках множество голосов.

"Дела… похоже, что спокойная жизнь закончилась. Надо срочно сообщить о заговоре Сталину. Любая задержка с этим может рассматриваться как пособничество заговорщикам. Но как? Сталин и Киров в Сочи. В Москве на хозяйстве Молотов. Он, конечно, предан вождю, но я с ним не настолько знаком, чтобы вот так заглянуть на огонёк без серьёзных на то причин. Придётся объясняться в его секретариате. Информация, сто процентов, уйдёт в НКВД, может спугнуть Ягоду и Тухачевского, заставит тех форсировать события. Нет, это не вариант. Значит надо ехать в Сочи".

— Сердце остановилось! Начинайте делать искусственное дыхание!

"С Каменевым дела серьёзные, если он умрёт, то все каналы связи с Москвой будут забиты надолго".

Хватаюсь за трубку полевого телефонного аппарата и кручу ручку вызова.

— Дежурный! Говорит старший лейтенант государственной безопасности Чаганов. — Добавляю в голос зловещие нотки. — соедините с Москвой с коммутатором ГУ ГБ НКВД.

Одним ухом слушаю, что происходит в палатке, другим- приглушённые переговоры телефонистов. Через пять минут дают связь.

— Здесь Чаганов, прошу соединить с товарищем Бокием.

— Его нет на месте.

— Прошу принять телефонограмму.

"Фух… одно дело сделал".

Ещё до разъединения успел общими словами доложить, что испытания досрочно успешно завершены, оборудование в сопровождении сотрудников под командой сержанта Трофимова завтра отправляется обратно. Сам отправляюсь в район города Ялты для встречь с активами комсомольских и пионерских организаций по заданию цекамола. Связь со мной может быть затруднена. Возвращаюсь на службу как и запланированно первого сентября.

"Так, теперь передо мной во весь рост встала вторая задача прапорщика: как всё это вынести? Вынести магнитофон совершенно невозможно: подозрительно и, к тому же, тяжеленный гад. Катушку? Тоже большая и железная… Может быть перегнать запись в Москву по "Айфону", а источник стереть? Нет, не хочется впутывать в это смертельно опасное дело Лосева, к тому же запись с искажёнными голосами многое потеряет как доказательство. Скажут, подделка. И нужна она сейчас в Сочи, а не Москве".

Разбираю катушку, осторожно вынимаю магнитную плёнку и кладу её в круглую картонную коробочку из-под леденцов, служившую для хранения всякой мелочёвки.

"Как тут и была"!

Вторую такую же оклеиваю по боку обрывком магнитной ленты и помещаю её в опустевшую катушку. Теперь если смотреть на катушку сбоку, не вынимая из ящика для хранения, то она ничем не отличается от других.