Москва-36

— У меня тут собачки прикормлены, — тоже поднимается Оля. — кому-чужому подойти к дому будет затруднительно.

Вдруг она быстро поворачивается ко мне, приподнимается на цыпочки и впивается своими пухлыми губами в мои страстным поцелуем, самоотверженно прижимаясь ко мне выдающейся грудью. У меня перехватывает дыхание и темнеет в глазах, когда через минуту фокус возвращается, вижу как из соседнего полисадника за нами наблюдают две пары сопереживающих женских глаз, матери и дочери, сорока и двадцати лет, одинаково вытягивающих губы.

"Полегче, подруга, у меня в кармане галифе все наши доказательства. А чёрт бы с ними, остановись мгновенье"…

— Я мигом! — Неестественно громко кричит Оля и скрывается за скрипнувшей дверью дома, оставив меня одного под взглядами соседок стыдливо оправляющего гимнастёрку. Через минуту она появляется на пороге с небольшим чемоданом и пляжной сумкой. "Тяжёлый, блин".

— До свиданья, Надежда Ивановна! — Оля передаёт ключ старшей соседке, так и не успевшей сбросить наваждения эротической сцены и надеть, более подобающую случаю, маску осуждения: "какова, крутит роман с двумя сразу". — Съезжаю. Передайте, пожалуйста, ключ хозяйке. Я с ней расплатилась до конца недели. (и уже мне). Лёшик, ты снял уже в Ялте квартиру?

"Это она наши следы запутывает, что ли"?

Выходим на оживлённую трассу, ведущую на юг к Севастополю.

— Может введёшь меня в курс дела? — Немного раздражаюсь я. — Куда направляемся?

Я эти места неплохо знаю, — успокаивающим голосом отвечает Оля. — и Крым, и Кавказ. Считаю, что выбираться из этого медвежьего угла нам надо не спеша. Сначала на машине до Качи, затем на морским путём до Евпатории или Сак, там недалеко, миль пятнадцать-двадцать. После на поезде до Сарабуз, когда мы ехали на поезде из Москвы видела рядом со станцией военный аэродром и самолёты, как раз на месте Гвардейского. Аэрофлот в Крым ещё не летает, в Симферополе на месте аэропорта ещё овцы пасуться…

— А морем сразу в Сочи? — перебиваю подругу.

— По прямой миль триста, — она спокойно продолжает сеанс психотерапии. — нужен катер, на рыбачьих судёнышках- рискованно, время на согласование, отдачу приказов, подготовку корабля, а это значит раскрыть свой замысел заранее, суток за трое до встречи со Сталиным.

— Да, но и на военном самолёте ты без приказа не полетишь!

— Ну, почему?… — Оля поднимает руку голосуя, грузовая машина тормозит. — Могут и захватить пассажира, если по пути, особенно такого заслуженного как ты.

— До Качи? — Подбегаю к кабине, в которой сидят молодой парень шофёр и пожилой экспедитор с картонной папкой в руках.

— Залазь в кузов.

Зацепившись за борт и легко отолкнувшись от земли Оля в мгновение ока оказывается в кузове. Навстречу нам по дороге в сторону Севастополя потянулась длинная военная колонна грузовиков, в которой я с удивлением обнаружил собственный прицеп.

Недалеко от Сочи, разъезд Мацеста.

26 августа 1936 года, 22:45.

Устроившись за большим тёплым валуном, скатившимся некогда с крутого горного склона и попавшим в нишу, образованную последним и железнодорожной насыпью, вдыхаю полной грудью солёный морской воздух и слушаю шум, невидимого с моего места, прибоя. Полчаса назад из-за туч вышла луна и осветила желтым светом небольшую пустующую сейчас площадку, зажатую железнодорожными путями и дорогой, по которой за пару часов моей засады проехало в обоих направлениях от силы пяток машин.

Привычно бросаю взгляд на светящиеся в темноте стрелки своих швейцарских часов. "Полчаса назад Оля должна была позвонить Свешникову". Весь путь сюда прошёл на удивление гладко: в Каче за пятьдесят рублей легко нашли моторизованную шаланду, капитан которой уже в темноте высадил нас на пустынный берег невдалеке от железнодорожного разъезда Кара Тобе. Там на втором пути уже стоял в ожидании встречного маленький паравозик, везущий единственный вагон из Евпатории в Сарабуз, где его цепляли к утреннему московскому поезду из Севастополя. Вагон был полон, но проводник, с уважением взглянув на мою форму, легко разрешил нам остававаться во время пути на задней тормозной площадке. Через два часа я, оставив Олю на станции, уже подходил к КПП 44-й отдельной бомбардировочной эскадрильи. Дежурный молоденький лейтенант сразу поняв что мне требуется (сказал, что нужно быстро попасть на северный Кавказ), коротавший ночь за написанием письма, накрыл его картой маршрутов и начал предлагать варианты.

— В Херсон завтра утром летит наш У-2, потом после обеда в Ростов, а там на следующее утро можешь на гражданском в Минводы.

— …

— Или нет, товарищ Чаганов, вот так будет быстрее. Тоже утром, Р-5-й летит в Белореченскую, а там на поезде к вечеру будешь в Минводах. "Белореченская…, она, ведь, на трассе Аэрофлота Москва- Харьков- Ростов- Белореченская- Сочи. Лететь прямо в Сочи, конечно, не желательно, там в связи с пребыванием Сталина, наверняка, ввели усиленный режим несения службы, а в Белореченскую- самое то, через неё и дальше на Туапсе, по словам Оли, сейчас идут все поезда на Сочи, Адлер и Сухум".

— Когда вылетает Р5-й? — Смотрю на часы.