Москва-41

До войны Лизюков публиковал свои стихи и прозу в журналах «Вокруг света», «Красные зори». Работал над пьесой «Сумбур молодости», черновик которой впоследствии пропал. Написал повесть о службе на бронепоезде. Рукопись отправил в Госиздат и вскоре получил предложение развернуть повесть в роман. Рассказ «Красноармеец Глянцев» о Гражданской войне был издан в 1927 году отдельной книжкой. Чувствовал себя русским человеком и мог подчеркнуть это. Сохранилась служебная карточка за тот же 1927 год, в которой в графе национальность он написал: «Великоросс». Когда войска отправлялись на Советско-Польскую войну, написал в стихах «Клятву красноармейца» и перевёл её на украинский язык. К языкам вообще был очень восприимчив. Знал немецкий, французский, английский, а также латышский. Свободно писал и разговаривал на русском и украинском.

В августе 1941 года состоялся первый выезд бригады московских артистов на фронт. Руководитель бригады Борис Филиппов делал беглые записи.

«17 августа 1941 года, С трудом находим одно из подразделений — тщательно замаскированный лагерь, над которым непрерывно кружатся вражеские самолёты.

…Танковой частью, в которой мы находимся, командует Герой Советского Союза полковник Лизюков. Часть дислоцирована на «бойком месте». Начался концерт. Русланова посвящает своё выступление Лизюкову.

18 августа 1941 года. Отправляемся в путь в 9 утра в село Батищево. Ищем новую часть.

Провожая нас, полковник Лизюков оглашает приказ о зачислении Владимира Яковлевича Хенкина и Лидии Андреевны Руслановой почётными красноармейцами 57-й танковой дивизии. В знак уважения к почётным красноармейцам им выдаётся полный комплект обмундирования и предоставляется легковая машина для доставки в следующую воинскую часть».

10

Второй гвардейский стрелковый корпус генерал Лизюков формировал сам. Сам подбирал командиров, особо ценил танковых. Вскоре корпус сосредоточился в районе Валдая и принял участие в окружении Демянской группировки немцев.

Командующий 3-й ударной армией, в состав которой входил корпус, в своём представлении Лизюкова к награде за успешно проведённую операцию, писал: «2-й гвардейский стрелковый корпус под командованием т. Лизюкова проделал успешный марш-манёвр с боями от Старой Руссы до Холма, нанеся значительный урон противнику и преодолев трудности бездорожья в зимних условиях <…> нанёс противнику большие потери». И там же: «…т. Лизюков — волевой, энергичный командир».

В апреле 1942 года Лизюков получил приказ сформировать 2-й танковый корпус. Корпус был включён в состав 5-й танковой армии, а в июне Лизюкова назначили её командующим. Назначению предшествовала встреча со Сталиным. На этот раз разговор состоялся в Кремле в присутствии В. М. Молотова, Б. М. Шапошникова, Г. К. Жукова.

Прав был Г. К. Жуков, в то время начальник Генерального штаба, когда убедил руководство страны, и в первую очередь Сталина, в необходимости создания крупных механизированных соединений, основу и главную ударную мощь которых составляли бы танки. Надо признать, что опытом поделились немцы, продемонстрировав во время летнего наступления 1941 года эффективность танковых групп.

Вновь сформированная 5-я танковая армия дислоцировалась в полосе Брянского фронта. Летом 1942 года немцы неожиданно прорвались к Воронежу. Ставка подготовила контрудар. Главной ударной силой манёвра должна была стать 5-я танковая. Биограф Лизюкова И. Н. Афанасьев, посвятивший последнему бою командарма многие страницы своих исследований, пишет: «5-я танковая армия находилась в движении, но было приказано начать операцию не позднее 15–16 часов 5 июля, не ожидая окончательного сосредоточения всех сил. Днём ранее в район Ельца Сталин откомандировал начальника Генерального штаба А. М. Василевского, которому поручалось устранить нераспорядительность Брянского фронта, не обеспечившего приём 5-й танковой армии и постановку боевых задач, а по существу — лично отдать приказ о начале наступления во фланг прорвавшемуся врагу. Возражения Лизюкова, который предлагал своим ходом произвести скрытное сосредоточение всех сил, не допустить ввода армии в бой по частям, а нанести массированный удар, были отвергнуты. Судьба командарма и его танкистов была перепоручена высшему командованию, которое проложило армии путь по штабным картам».

Генерал Лизюков в те дни переживал, можно сказать, личную трагедию. С июня 41-го он мечтал о таком ударе. И на Березине, и на Днепре, и под Наро-Фоминском, и под Красной Поляной, и позже, в районе Холма, когда замыкали кольцо вокруг Демянской группировки немцев. Как хотелось ему спланировать удар так, чтобы все преимущества наших средних танков Т-34 и тяжёлых КВ были умножены правильным построением и распределением сил. Чтобы в момент наступления и развития атаки под рукой имелись все силы. Лизюков репетировал, отрабатывал этот свой удар уже тогда, имея в своём распоряжении всего несколько лёгких и средних танков да немного артиллерии.