МОСКВА БѢЛОКАМЕННАЯ, ея святыни и достопримѣчательности.

Свита, окружавшая Государя, была также одѣта болѣе или менѣе богато, смотря по значенію празднества и соотвѣтственно одеждѣ Государя.

Во время шествія свита раздѣлялась рядами— люди меньшихъ чиновъ шли впереди, по старшинству, по два или по три человѣка въ рядъ, а бояре, окольничіе, думные и ближніе люди слѣдовали за Государемъ. На всѣхъ выходахъ въ числѣ царской свиты находился постельничій съ стряпнею, то-есть съ разными предметами, которые требовались на выходѣ и которые несли за постельничимъ стряпчіе, именно: полотещо или носовой платокъ, стулъ съ зголовъемъ или подушкою, на который садился Государь; подножье, родъ ковра, на которомъ становился Государь во время службы; солношникъ или зонтъ, защищавшій отъ солнца и дождя, и нѣкоторые другіе предметы, смотря по требованію выхода. Когда Государь выходилъ на богомолье въ приходскую или монастырскую церковь, то туда относили особое мѣсто, которое обыкновенно ставилось въ церквахъ для царскаго пришествія. Оно было обито сукномъ и атласомъ краснаго цвѣта, по хлопчатой бумагѣ, съ шелковымъ или золотымъ галуномъ. Стряпчіе вообще прислуживали Государю, принимали, когда было нужно, посохъ, шапку и друг. На малыхъ выходахъ они выносили только полотенцо (платокъ) и подножье, теплое или холодное, смотря по времени года.

Порядокъ царскихъ богомольныхъ выходовъ не всегда былъ одинаковъ и измѣнялся сообразно празднеству или особому торжеству, на которомъ присутствовалъ Государь.

Но ни одинъ праздничный царскій выходъ не отправлялся съ такимъ торжествомъ и великолѣпіемъ, какъ выходъ въ день Богоявленія. Въ этотъ день Государь являлся народу въ полномъ блескѣ своего сана, со всѣмъ великолѣпіемъ и пышностью, которыя во многомъ напоминали обычаи Востока. Стеченіе народа въ этотъ день было необыкновенное: со всего государства съѣзжались въ Москву, чтобъ видѣть торжественный обрядъ освященія воды, совершавшійся патріархомъ на Москвѣ-рѣкѣ. Число народа простиралось иногда до трехъ и до четыхъ сотъ тысячъ— изъ этого видно, какъ велико было торжество дня Богоявленія и какое значеніе оно имѣло для русскаго народа, еще въ глубокой древности назвавшаго этотъ день водокрестiемъ, водокрещами.

Къ этому времени Кремлевская площадь у царскаго двора, покрывалась вся сплошною толпою; оставался только свободный проходъ отъ Успенскаго собора и до самой Москвы-рѣки, гдѣ находилась іордань. Строй стрѣльцовъ въ цвѣтномъ служиломъ платьѣ, съ знаменами и барабанами, со всѣмъ ратнымъ строемъ, пролагалъ двумя линіями широкую дорогу для крестнаго царскаго хода. Торжественное шествіе направлялось отъ Успенскаго собора, между Иваномъ-Великимъ и Архангельскимъ соборомъ, въ ворота подъ церковью Черниговскихъ Чудотворцевъ, которая находилась на мѣстѣ теперешняго плацъ-парада, на краю кремлевской горы. Далѣе шествіе направлялось къ Тайницкимъ воротамъ, противъ которыхъ устроивалась на Москвѣ-рѣкѣ іордань и особыя мѣста для царя и патріарха. По всему этому пути, какъ упомянуто, стояли ратнымъ строемъ стрѣльцы— а на площади между Ивановскою колокольнею, Чудовымъ монастыремъ и церковью Черниговскихъ Чудотворцевъ, ставились иногда большія голландскія полковыя нищали (пушки), огражденныя рѣшетками рѣзными, точеными и расписанными разными красками. При пушкахъ стоялъ пушкарскій чипъ съ знаменами во всемъ парадѣ, и въ цвѣтномъ платьѣ.

Часу въ 4-мъ дня, или, по нашему счету, въ 12-мъ утра, въ то время, какъ патріархъ въ Успенскомъ соборѣ полагалъ начало службы, звонъ колоколовъ на Иванѣ-Великомъ возвѣщалъ народу, что государь началъ шествіе изъ своихъ комнатъ. Государь выходилъ въ соборъ, обыкновенно въ сопровожденіи бояръ и прочихъ сановниковъ, по Красному Крыльцу. При его появленіи народъ, увидѣвъ пресвѣтлыя очи царскія, билъ челомъ. Государь шелъ тихо, въ обыкновенномъ выходномъ платьѣ, опираясь на посохъ индѣйскаго дерева. Иногда случалось что онъ выходилъ въ болъшомъ царскомъ нарядѣ. Но обыкновенно царское платье большаго наряда онъ надѣвалъ всегда въ соборѣ, въ придѣлѣ Димитрія Солунскаго.

Войдя въ соборъ и возложивъ на себя въ этомъ придѣлѣ царскій санъ, государь, при пѣніи многолѣтія, молился св. иконамъ и св. мощамъ, и потомъ принималъ у патріарха благословеніе.

Между тѣмъ звонъ колоколовъ на Иванѣ-Великомъ продолжался и прекращался только въ то время, какъ царь вступалъ на свое мѣсто.

Въ соборъ за государемъ входили только одни высшіе чины: бояре, окольничіе, думные и ближніе люди; прочіе же, начиная съ стольниковъ, останавливались на рундукѣ или помостѣ отъ Успенскаго собора до Архангельскаго, по обѣ стороны, по чинамъ, младшіе ниже старшихъ. Когда изъ западныхъ вратъ собора начинался крестный ходъ, царь выходилъ и останавливался въ южныхъ вратахъ. Патріархъ, проходя мимо, осѣнялъ его Животворящимъ Крестомъ, а духовныя власти отдавали ему по два поклона.