Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Наконец-то по-настоящему вступил в свои нрава русский мороз-воевода, который дозором обходил свои подмосковные владения, проверяя "хорошо ли метели лесные тропы занесли и нет ли где трещины, щели, и нет ли где голой земли". 3 декабря термометры показывали минус 24 градуса, 5 декабря — минус 26, 7 декабря — минус 28 градусов. После крутого, но кратковременного потепления — вновь резкое понижение температуры до минус 28 градусов в середине месяца. При таких морозах следовало в полной мере воспользоваться летними просчетами "глашатаев блицкрига".

Снежные сугробы лишили немецкие танки возможности маневрировать вне дорог, по полям и перелескам. Колесный транспорт противника также опасался бездорожья. Многие шоссе, большаки, проселочные дороги в дни оборонительных боев были превращены нашими саперами в непроезжие. Минные заграждения, взорваны мосты и водопропускные трубы под дорогами, через каждые 100–200 метров воронки и мощные торосы железобетона, непреодолимые даже для танков, тягачей. Генерал инженерных войск И. П. Галицкий докладывал, что именно так было подорвано Ленинградское шоссе от Клина до Солнечногорска.

Германское командование не застраховало свои войска на случай, если наступление на Москву окончится неудачей. Так велико было убеждение, что русские обескровлены и им не по силам контрнаступление! Подвоз немцами горючего, боеприпасов, снабжение фронтовых авангардов, эвакуация раненых, обмороженных резко ухудшились. И это при сильно растянутых, неприкрытых флангах, на чрезвычайно невыгодных для обороны позициях. По свидетельству военного историка К. Рейнгардта, немцам пришлось "перейти к обороне там, где они остановили свое наступление и где подчас условия местности и пути подвоза были неблагоприятными для ведения боев".

Важно отметить, что противник находился перед нами в тот момент в наступательном построении, но от продолжения наступления вынужден был отказаться.

Интересно сопоставить две записи в дневнике фон Бока. Еще 3 декабря он не исчерпал воинственного оптимизма и сказал Альфреду Йодлю, главному советнику Гитлера:

"Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, я не теряю надежды. Еще остается небольшая возможность взять Москву. Все решит последний батальон".

На второй день нашего контрнаступления, 7 декабря, Бок писал в дневнике:

"Тяжелый день. 1) распутица, 2) транспорт и 3) недооценка силы сопротивления противника, его людских и материальных ресурсов".

В тот же день Гальдер сделал запись:

"События этого дня опять ужасающи и постыдны. Фюрер, не замечая главнокомандующего сухопутными силами, сам сносится с командующими группами армий. Самым ужасным является то, что верховное главнокомандование не понимает состояния наших войск…"

В то хорошо памятное противнику 7 декабря наши войска овладели городом Михаилов. Генерал Гудериан, чтобы избежать окружения, отступил от Тулы в западном направлении.

А 8 декабря фельдмаршал Браухич приказал группе армий "Центр" перейти к обороне.

6 декабря

Серое, по-декабрьски неторопливое утро. Снежинки падают на промерзшую землю как бы нехотя, и нельзя понять — то ли снег перестает идти, то ли принимается. Все заиндевело от тумана, он стелется над землей морозной тяжестью.

Еще 13 ноября немцы надели маскировочные халаты и перекрасили свои танки, пушки, цуг-машины, санитарные повозки и автомашины в белый цвет. Но до последних дней ноября снег покрывал промерзшую землю лишь тонким слоем.

Весь месяц наши бойцы на фронте ждали снегопадов. Пусть подымутся высокие сугробы, пусть занесет проселки и большаки, чтобы не было пути чужеземным танкам и машинам! Пока чернели оголенные холмы и бугры, танки с крестами могли двигаться не только по дорогам, а кое-где напрямик.

В начале декабря ударили крепкие морозы, завьюжили метели, зачастили долгожданные снегопады. Бойцы, даже сибиряки, уральцы и дальневосточники, изрядно мерзли. Но их согревала мысль, что еще сильнее мерзнут фашисты в своих шинелишках, подбитых ветерком, в обуви не по сезону, в пилотках, опущенных на уши, обмотанных поверх бабьими платками.

Незабываемый день для защитников Москвы — впервые прозвучал приказ о наступлении! Не для всех приказ вступил в силу в один и тот же день и час; на правом фланге раньше.

На огромной дуге от Клина до Каширы развернулась и смертоносно ударила по врагу тугая пружина нашего наступления.