Москва и мертвичи

Так что, городские романтики, осторожней. Гуляйте в дождь не одни, в оживленных местах, зонтик не забывайте, берегите себя. Ну и с книгами поаккуратней.

* * *

Снилась какая-то дрянь. Я был орликом и болтался над городом в поисках добычи. Стояла пасмурная весна, прохожих и автомобилей на улицах почти не наблюдалось, то тут, то там разгоралось пламя пожаров, а в подвалах толпы мертвичей раздирали вопивших горожан на куски. Долгие поиски добычи увенчались успехом: на крыше старого особняка я увидел кошку и ринулся на нее с неба с мерзким криком. Кошка почуяла опасность и побежала, но я был быстрее. В момент удара когтями я осознал, что кошка – это тоже я, да и весь город – это я, и меня выдернуло из сна.

Проснулся с мигренью. Мерзкой такой мигренью, как будто пил, только не пил, бокал-другой вина на ночь не считается. В последнее время голова болела по утрам все чаще, я думал, что я метеозависимый, но в интернете врачи авторитетно рассказывали, что метеозависимость – выдумка и ничего такого не бывает. Впрочем, другие ученые говорили, что в Москве этой зимой рекордно скачет давление, рассказывали про барическую яму и барическую пилу, которые могут сказываться на самочувствии граждан. Ученые, на дискурсе верченые.

В любом случае в молодости со мной такого не было. Марья Петровна говорит, что это американцы испытывают на нас климатическое оружие, лучше б это были американцы, а не приближающаяся старость и износившиеся от нервов сосуды в голове. Постонав, я дополз до кухни за нурофеном. Помогал от головы мне только нурофен, через полчаса полегчает, как раз к выходу из дома.

ЛЕТ МИНИСТЕРСТВУ ДЕЛ – позже встретили меня запакованные элементы праздничной конструкции.

Рядом готовился стенд с фотографиями гордости московского отделения: Филатов, Мечников, Кочетков… Мы с Агатой пока не заслужили.

Я и забыл, дата совсем близко, внутри министерского здания уже начинали появляться декорации и украшения. Скоро юбилей нашего непревзойденного места работы, а значит, будет большой прием, торжественные речи, воздушные шарики, цветочные вазы, стенды с историческими вехами, шампанское, фруктовые тарелки, пьянка и несколько зачатых детей с даром от обоих родителей.

Поразглядывав первых ласточек дебоша, я неторопливо зашагал по лестнице на рабочее место, а навстречу застучали каблуки. Женька, давно ее не видел.

– Дима, Дима, Дима. Куда пропал такой красавчик? Совсем не навещаешь старых коллег. Ты наш кабинет-то помнишь? Околдовала, видать, мымра твоя. А тут такая женщина, как я, пропадает. Ты смотри у меня, доберусь на корпоративе!

Я послал ей воздушный поцелуй и смеясь преодолел пару пролетов по красному ковру, здороваясь с проходящими коллегами. В кабинете обнаружилась поджидающая меня напряженная Агата. На коленях у нее стояла сумочка, в которую она вцепилась, как уносящий добычу коршун.

– Барченко, надо тебе кое-что показать. Это важно. Пошли.

– Куда? Зачем?

– Не задавай лишних вопросов, – нервно приказала она.

Я пожал плечами и молча проследовал за ней обратно по лестнице в гардероб. Мы оделись, вышли через проходную под насмешливым взглядом Жени, околачивающейся у охраны. Агата закурила и прошла несколько зданий вдоль улицы, прежде чем завернула во двор похожего на питерский дома-колодца.

Она осмотрелась по сторонам, после чего отвела меня в самый дальний и неприметный угол за хозяйственной пристройкой, там повторно осмотрелась и проверила, нет ли на здании камер. После чего извлекла из сумочки смятый конверт из крафтовой бумаги гречишного цвета.

– Это бросили мне в почтовый ящик. В предпоследний раз я проверяла его позавчера, сегодня с утра обнаружила конверт. Прочти.

Я достал письмо. На бумаге размашисто и коряво, словно писал ребенок, без указания отправителя было выведено: «Назаров контактировал с, как вы говорите, западниками. Донесите информацию до вашего руководства, но не доверяйте никому. У меня есть основания полагать, что среди вас работает двойной агент, возможно, даже несколько».

Во дворе завыла вьюга, предательски заблестел под ногами лед. Я почувствовал себя очень зябко и неуютно.

Реминисценция. Сестры

– Растыка!

Варя больно укололась о веретено, и по нитке растеклось алое пятно. Сидевшая рядом мать моментально отвесила ей звонкую затрещину и догнала бранью – льна нынче было днем с огнем не сыскать. Как и мужчин. Варвара разревелась и, босоногая, вывалилась во двор, размазывая слезы по всему своему маленькому и немного свиному лицу с вздернутым носом.

Так и побежала по хлюпающему грязному снегу, бежала и под ноги смотрела, чтобы не грохнуться, и замерзающие сопли размазывала. Чуть не врезалась в горбатую Раису, выползавшую из-за угла. Старуха уставилась на нее белесыми глазами и потянула ко лбу Вари крючковатый палец, шамкая что-то, но девчонка лишь плюнула ей под ноги и схватилась за крестик. Мать говорила, что подпускать Раису к себе нельзя.

– Прочь пошла! Ведьма!