Москва и мертвичи

Знает ли кто-нибудь, сколько всего павильонов на ВДНХ? Ни в лужковский, ни в собянинский период жизни в Москве, ни сейчас я не мог ответить на этот вопрос. Выставка достижений народного хозяйства, переименованная в девяносто втором году в ВВЦ, аббревиатуру, которую, кажется, никто, кроме чиновников не использовал и не знал, как расшифровывать, всегда представлялась мне отдельным городом. Немудрено: двести сорок гектаров, это без парка «Останкино».

До расчистки авгиевых капиталистических конюшен, когда на ВДНХ-ВВЦ брали плату за вход, от метро до входа надо было протискиваться через громады самостройных ларьков с пиратскими дисками, а внутри павильонов бывшего советского великолепия торговали чем угодно, от бензопил и катеров до маек с рок-символикой и японских порножурналов, географию ВДНХ за пределами главной аллеи я представлял себе смутно. Справа от входа, кажется, аттракционы. Слева какой-то рок-магазин. Дальше по прямой идешь мимо разваливающихся фонтанов, пока не уткнешься в ракету. Все, по боковым аллеям – какие-то заброшенные сараи, павильоны-рынки, шиномонтажи, палатки с шашлыком, ловить ничего. За «Космосом» вроде бы одичалый лес. Иди своей дорогой, сталкер, обратно к выходу.

С возвращением ВДНХ исторического названия и активной реконструкцией и благоустройством всей территории выяснилось, что павильонов на ВДНХ сильно больше. Оказывается, вот тот завешенный тканью сарай – красивый раннесоветский ампир, посвященный условно свиноводству. А вот тут всегда дорожка была за кустом, если пойти по прямой, то можно обнаружить ресторанчик в здании бывшей столовой. А на самом краю «Останкино» есть похожий на ДК преуютный павильон «Книги» с кафешкой. Даже за «Космосом» есть жизнь – еще павильоны, дорожки, пруды, целый Музей кино. Да и сами павильоны хранили секреты: то заделанная фальшфасадом скульптурная экспозиция вылезет на свет божий при реконструкции, то закрашенную фреску в честь вождя народов реставраторы найдут под потолком, то целый восточный дворец под металлическими плитками стен «Радиоэлектроники», как мираж в пустыне, появится на горизонте.

И все равно и после расчистки сосчитать все павильоны казалось делом невозможным, карта ВДНХ пугала надписями вроде «Павильон № 60. Потребительская кооперация» или «Строение 457». Старые павильоны в далеких уголках выставки продолжали возвращаться из небытия, обрастая арт-лабораториями, коворкингами и прочими сейф-спейсами, а на вчерашних пустырях вырастали новые монолитные конструкции.

Поэтому почти никто и не заметил, как в очередном воскресшем павильоне, бывшем «Верблюдоводстве», пару лет назад отворил двери небольшой музей «Авангард и конструктивизм», посвященный авангарду и конструктивизму, фантазия у нынешнего Департамента культуры работала на троечку. Авангарда и конструктивизма среди павильонов ВДНХ, открывшейся к Великой Отечественной, отродясь не было, но шагающую по стране моду на Шухова с Кандинским игнорировать было невозможно, а значит, «Верблюдоводство» теперь «клином красным било белых». Папка Филатова вела нас сюда.

* * *

В папке лежали: флешка с видеозаписью с камеры внутреннего наблюдения из павильона «Авангард и конструктивизм», обращения в полицию от ряда московских музейных учреждений и материалы следственных органов по результатам возбужденных административных и уголовных дел; несколько распечатанных на принтере репродукций поврежденных и украденных экспонатов, среди них работа художника Ларионова и коллаж Родченко, фото инсталляции (как было подписано, «контррельефа» Татлина), а также текст манифеста «Воззвание председателей земного шара» поэта Велимира Хлебникова и стих поэта Давида Бурлюка.

Часть имен из папки я, как образованный москвич, конечно, слышал, но вот Бурлюк попался мне впервые. Сейчас его творчество читалось как запись в Твиттере очень старающегося быть не таким, как все, подростка, но в начале прошлого века, вероятно, приводило в экзальтацию томных барышень и в гнев их патриархальных отцов.

«Небо – труп»! не больше!

Звезды – черви – пьяные туманом.

Усмиряю боль шелестом обманом.

Небо – смрадный труп!

Разбирая со мной содержимое папки, Агата декларировала эти строки с распечатки с наигранной серьезностью и отчаянием, встав на стул и воздев руки ко мне, пока я любовался ее фигурой и смеялся.

Только мы, свернув ваши три года войны

В один завиток грозной трубы,

Поем и кричим, поем и кричим,

Пьяные прелестью той истины,

Что Правительство земного шара

Уже существует.

По прочтении этого манифеста Хлебникова мы пришли к мнению, что речь идет, видимо, о ЗОГе.