Москва и москвичи, претендующие на власть. Обыденная психология и социальная ориентация

В то же время всеми этими общественными деятелями, независимо от особенностей идеологий, которых они придерживались, в качестве главного условия оздоровления общества признавалась необходимость ликвидации коммунистической системы и ее оплота – КПСС. Это и произошло в конце 80-х годов. Ожидалось, что после падения коммунизма россиянин раскрепостится, оживет, займется настоящим делом, сможет сосредоточиться на своих насущных интересах, приобщится к гуманитарным ценностям, освободится от сковывающих его пороков и предрассудков.

Однако этого, к сожалению, не произошло. В результате проведенных либеральных реформ большинство россиян стали еще более озлобленными, агрессивными, пессимистически оценивающими будущее. Продолжает снижаться потребность в общественно-полезном труде, сворачивается деятельность промышленных предприятий, падает сельскохозяйственное производство. Мало того, все более отчетливо проявляются биологические признаки вырождения россиян: сокращение продолжительности жизни, падение рождаемости, возрастание смертности, рост распространенности основных заболеваний, утяжеление медицинских последствий злоупотребления алкоголем (а в последние годы и наркотиками).

В период разочарования первыми результатами либерального реформирования в 1992–1993 гг. внимание общественности сосредоточилось на поисках причин столь неблагоприятного хода событий. Наряду с внешними причинами стали активно обсуждаться и внутренние, обусловленные индивидуальными особенностями психологии и социального поведения россиян и, вообще, влиянием «человеческого фактора» (технократический термин, введенный для внутреннего пользования еще Ю. Андроповым).

Уязвленные неуспехом реформирования, общественные деятели либерального направления начали высказывать крайне пессимистические взгляды на природные способности и возможности россиян (стали заниматься мазохизмом – выражение, которое, по-видимому, первым использовал в своих выступлениях А. Яковлев). Была масса публикаций такого рода, в которых запомнились имена Л. Аннинского, Г. Старовойтовой, П. Бунича, А. Кончаловского, В. Ерофеева, Т. Толстой, Ал. Иванова. В оборот вошли термины «совок», «национальная ментальность», «мифологизированное сознание» и пр.

Наиболее характерными чертами личности россиянина[5] объявлялись: неаккуратность, расхлябанность, пассивность, беспомощность, надежда на чудо, нежелание придерживаться установленных «правил игры», неуважение к законам и к власти (даже нашей, демократической!).

В. Новодворская, В. Горенштейн, И. Мартынов, М. Липицкий, Ю. Мамин и другие сурово настроенные критики полагали, что все эти качества, а также наклонность к лени, воровству, пьянству, безрассудству имеют глубокие корни в русском национальном характере. Такое утверждение было проиллюстрировано некоторыми из них с помощью анализа героев народного фольклора (Иванушки-дурачка, Емели и др.), а также описаний нравов россиян, сделанных английскими и французскими путешественниками во время посещения ими России в царские времена.

Явный перехлест в отрицательной оценке русского характера вызвал бурную негативную реакцию со стороны патриотически настроенных общественных деятелей. Можно отметить, например, высказывания А. Солженицына и В. Лакшина, пользующихся уважением представителей разных лагерей. Они не отрицали слабых сторон национального характера, но считали их продолжением, обратной стороной достоинств. Так, пассивность и надежда на чудо являлись продолжением уживчивости и долготерпения российского человека. На одной стороне медали были неверие в свои силы, неумение отстоять собственные интересы, на другой – сострадательность и великодушие. Импульсивность, склонность к крайностям и недостаточная системность в действиях соседствуют с готовностью к подвигу, жертвенностью и способностью мобилизоваться в трудный момент.

А. Солженицын и В. Лакшин выбрали наиболее верную, деликатную форму обсуждения качеств национального характера. Их тактика сходна с тактикой опытного психотерапевта, перед которым стоит проблема скорректировать поведение пациента. Допустим, пациент склонен к вспышкам гнева и раздражения. В общении с ним психотерапевт никогда не говорит в прямолинейной форме что-либо подобное: «Вы неправильно себя ведете, и ваши поступки отравляют жизнь вашим близким и коллегам. Поэтому вам нужно изменить свое поведение». Психотерапевт вначале оценит позитивные стороны личности пациента, обратит внимание на его активность и настойчивость, успехи на работе, заботу о близких, умение отстоять свои интересы и лишь потом скажет фразу, значимую с точки зрения психотерапии. Это звучать будет примерно так: «Среди особенностей вашего характера есть такие качества, как некоторая горячность и излишняя эмоциональность. Руководствуясь благими целями, вы доставляете иногда неприятности людям, которые любят вас. В конечном итоге вы наносите вред и самому себе тоже. Поэтому давайте попробуем научиться лучше контролировать свои чувства и поступки».