Москва и Орда

Сразу же после этих событий Иван III направил к «князю» Тевекелю (сыну Темира, второму в то время после хана человеку в Орде) послание, прося о посредничестве в переговорах с Ших-Ахметом. Как писал позже Тевекель Александру Казимировичу, великий князь изъявил готовность признать свою зависимость от хана: «ратаи и холоп его буду»^{985}. Можно сомневаться в точности передачи слов Ивана Тевекелем, но сама готовность формально признать зависимость, видимо, действительно имела место^{986}. В результате в декабре 1501 г. в Москву прибыл посол Ших-Ахмета «князь Хазсогеря»; одновременно в Москве побывали послы от ногаев, до этого враждебно настроенных к Ивану III и казанскому хану. В начале марта 1502 г. великий князь отпустил Хазсогерю и направил с ним своего посла ясельничего Давыда Лихорева^{987}. Поскольку Ших-Ахмет позже (летом 1502 г.) писал Александру Казимировичу, что Иван, желая разрушить ордынско-литовский союз, прислал ему выплаты, которых не давал его отцу и братьям^{988}, следует полагать, что посольство Лихорева привезло в Большую Орду сумму, равную прежнему выходу за один год или несколько лет. Что стоит за всеми этими событиями, выглядящими довольно парадоксально после тридцатилетнего непризнания ордынской власти и невыплаты дани?

Разумеется, Иван III не собирался добровольно восстанавливать отношения зависимости^{989}: одновременно с посольством Лихорева в Крым был отправлен посол Алексей Заболоцкий с наказом поднять Менгли-Гирея в поход на Большую Орду для нанесения ей решающего удара^{990}. Ситуация для Ивана III осенью 1501 г. сложилась угрожающая. В этом году в войну против Москвы вступил Ливонский орден; в октябре 1501 г. Александр Казимирович был избран королем Польши, что порождало возможность вступления в войну польских коронных войск; южному фронту угрожал Ших-Ахмет^{991}. Союзник же Москвы Менгли-Гирей был далеко и пока не проявил большой активности. В этих условиях необходимо было нейтрализовать Ших-Ахмета и, если удастся, посеять рознь между ним и Александром. В наказе Заболоцкому было предписано объяснить Менгли-Гирею, что посол Ших-Ахмета предложил Ивану отойти от союза с Крымом в обмен на отход хана от союза с Литвой; порвать с Менгли-Гиреем великий князь не согласился, а своего посла к Ших-Ахмету направил, чтобы способствовать расстройству ордынско-литовского союза^{992}.

Ших-Ахмет также находился в сложном положении. Ему угрожали одновременно Крым и Москва, а Александр был полностью поглощен польскими делами. Хану необходим был мир с Москвой до тех пор, пока не придет военная помощь от Литвы, о которой он настойчиво постоянно просил^{993}.

Однако примечательно, что ради достижения краткосрочных политических целей Иван III пошел на формальное признание зависимости от хана и выплату дани. Это выглядит особенно контрастно, если вспомнить, какое большое значение великий князь придавал атрибутам суверенности своей власти в сношениях с европейскими государствами^{994}. Очевидно, с Ордой все выглядело иначе — как ни слаб ее хан, по традиции он имеет право на сюзеренитет над великим князем, и притворно признать это было не зазорно.

В феврале — марте 1502 г. между Ордой и Литвой обозначилась «рознь»^{995}: вызвана она была, впрочем, не столько усилиями московской дипломатии, сколько тем, что ордынцы в условиях суровой и холодной зимы стали опустошать пограничные приднепровские владения Литвы^{996}.

В апреле ордынские татары перехватили крымского посла в Москву, везшего послание, из которого недвусмысленно следовало, что Иван III активно поддерживает стремление Менгли-Гирея покончить с Большой Ордой^{997}. После этого изменилось отношение к посольству Лихорева — посол и его люди оказались в положении полупленников^{998}. В мае Менгли-Гирей наконец выступил в поход и в начале июня в районе рек Самары и Сулы (левых притоков Днепра) «взял» Орду Ших-Ахмета; остатки Большой Орды были выведены в Крым^{999}. Бежавший Ших-Ахмет прихватил с собой Лихорева, но вскоре отпустил его в Москву вместе со своим послом Чятырбаем, привезшим новые предложения (позже они были повторены еще двумя посольствами хана): в обмен на отход от союза с Литвой и нейтральное отношение к Крыму лишившийся подданных Ших-Ахмет просил великого князя «достать» ему престол Астраханского ханства^{1000}. Переговоры относительно Астрахани не дали результата; после неудачной попытки антикрымского союза с ногайскими мурзами Ших-Ахмет укрылся (зимой 1503–1504 гг.) в Великом княжестве Литовском, где провел остаток своих дней на положении почетного пленника^{1001}.