Москва и Восточная Европа. Национально-территориальные проблемы и положение меньшинств в странах региона. События. Факты. Оценки

С нами она и осталась. Теперь в нашей памяти. Как у ее любимого Бунина в коротком стихотворении «Памяти»: «Теперь ты мысль. Ты вечен».

Валерий Петрович Мастеров

Принцип самоопределения наций в политике держав и зарождение системы международной защиты национальных прав меньшинств (до 1917 года)

Геннадий Филиппович Матвеев

Одним из неоднозначных последствий Первой мировой войны стало создание системы международной защиты национальных меньшинств, но не всеобъемлющей, а распространявшейся лишь на вновь образованные и расширившие территорию государства Восточной Европы. Но возникла эта система не в результате целенаправленной и долгосрочной деятельности задававших тон в мировой политике держав, а как следствие признания ими права самоопределения за некоторыми нациями из числа проигравших войну Центральных государств[1]. Несмотря на то, что после окончания Великой войны прошло столетие, российская историография все еще не может похвалиться существенными достижениями в изучении этой проблемы[2]. И это при том, что принятые державами Антанты и США на рубеже 1910-1920-х годов решения в этой области ощутимо повлияли на состояние и характер межгосударственных и межнациональных отношений в межвоенной Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе и сыграли не последнюю роль в дестабилизации и разрушении Версальской системы, опиравшейся на принцип нерушимости территориального status quo и Лигу Наций[3].

Теоретически у вопроса о судьбе национальных меньшинств, который объективно давал о себе знать давно, особенно начиная с XIX в., изначально было два решения: или предоставление им возможности полного самоопределения, или обеспечение им реального равенства с титульными нациями в составе многонациональных государств, в том числе и дополненного контролем извне, т. е. международным.

Первой в европейских международных отношениях утвердилась процедура внешней защиты «меньшинств», под которыми долгое время понимали граждан государства, отличающихся исповедуемой религией. Защита религиозных меньшинств была введена в европейскую практику после окончания Тридцатилетней войны. Сформулированный в Мюнстере и Оснабрюке принцип cuius regio, eius religio не применялся в случаях изменения государственной принадлежности территории: в текстах договоров появились гарантии для лиц, принадлежавших к иной конфессии, чем властелин государства, получающий данную территорию.

Договорная система защиты религиозных меньшинств с этого момента развивалась в двух направлениях: между христианскими и между христианскими и нехристианскими странами. В числе договоров первой группы можно назвать, в частности, договор 1660 г. в Оливе между шведским королем Карлом XI, польским королем Яном-Казимиром и бранденбургским великим курфюрстом Фридрихом-Вильгельмом; Нимвегенский мирный договор 1679 г. между Францией и Голландией; Рисвикский мирный договор 1697 г. между Францией и участниками Аугсбургской лиги; Бреславский мирный договор 1742 г. между Австрией и Пруссией; Варшавский договор 1773 г.; некоторые решения Венского конгресса 1815 г.

Примеры международной защиты религиозных меньшинств в договорах между христианскими и нехристианскими странами дают русско-турецкие договоры, начиная с 70-х годов XVIII в., по которым объектом защиты становилась православная церковь в Османской империи.

Если определение религиозной принадлежности не составляло затруднений до момента отделения церкви от государства, то намного сложнее обстояло дело уже даже с дефиницией самого понятия нации, без чего просто невозможно было ставить вопрос об учете ее интересов в столь сложной области, как международные отношения.

Появление понятия «нация» в политической теории и практике связано со становлением идеи современного демократического государства, относящимся ко времени Великой французской революции. Ее теоретики утверждали, что всякая власть берет свое начало в нации (т. е. совокупности всех граждан государства) и только нация является источником и средоточием верховной государственной власти, что суверенна только нация, а не представитель государственной власти в лице короля или князя. Это положение было закреплено в ст. 3 «Декларации прав человека и гражданина» 1789 г.

Из принципа суверенности нации теоретики выводили проблему национального самосознания, т. е. осознания своего отличия от других национальных сообществ. Если нация обладает таким самосознанием, то она должна обладать и волей к такому существованию и развитию, чтобы не только сохранять свои национальные особенности, но и обогащать в культурном и цивилизационном отношении все человечество.