Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.

Появление резолюции быстро повлияло на характер двусторонних отношений в различных сферах. Известно, что в СССР в различных учебных заведениях, преимущественно военных, обучалось значительное число граждан СФРЮ. Югославские дипломаты сообщали из Москвы о попытках советских властей вовлечь их в конфликт уже в первые дни после совещания в Бухаресте. В сообщении, направленном 1 июля югославским посольством Э. Карделю, говорилось о том, что большинство югославов, реагируя спонтанно, занимали верную позицию, и лишь в редких случаях проявляли непонимание ситуации и колебания. В некоторых военных академиях руководителям общин рекомендовалось поддержать резолюцию Информбюро. Как отмечалось в телеграмме, уговаривая курсантов занять «правильную линию», они клеветали на маршала Тито. Были попытки уговорить некоторых слушателей отказаться от возвращения на родину. Автор этого сообщения, сотрудник посольства Пуниша предлагал написать общее письмо от имени всех находящихся в Москве югославов в поддержку позиции КПЮ для последующей передачи его в Белград[79]. Спустя неделю в еще одной телеграмме Карделю говорилось о попытках советских властей убедить югославских курсантов высказаться в поддержку резолюции. В академии Ворошилова[80] с этой целью их вызывали к руководству поодиночке и группами. В военно-политической академии[81] особенным нападкам, как указывалось, подвергались Э. Кардель, А. Ранкович и М. Пьяде. Сообщалось о том, что в танковой академии[82] шесть курсантов высказались в поддержку резолюции Информбюро[83]. Давление на учащихся и открытые попытки их индоктринации югославское правительство решило использовать как предлог для отзыва на родину всех находящихся и обучающихся в СССР югославских граждан. Нота с подробным перечислением фактов такого рода была направлена 6 июля посольством ФНРЮ в Москве в МИД СССР. В ней говорилось, что это решение вызвано тем, что вокруг югославских граждан сознательно и организованно создана атмосфера, в которой их дальнейшее пребывание в СССР невозможно[84]. 12 июля С. Фейич сообщил в Белград о том, что получен ответ на эту ноту, в котором выражается сожаление в связи с таким решением югославского правительства и делается предложение всем курсантам, желающим продолжить учебу, остаться в СССР[85]. 13 июля посольство (Перович) сообщило Карделю о том, что уже три дня как в Москве прекращена агитация среди югославских слушателей академий и им предложено остаться для продолжения учебы, однако все высказались за отъезд. Отмечалось, что так же ведут себя курсанты в Киеве и Ленинграде[86]. Югославские дипломаты, курирующие учащихся, вели себя активно и в первые дни после появления резолюции приняли меры для распространения среди своих подопечных информации из Югославии об отношении КПЮ к обвинениям Информбюро. Они тиражировали в посольстве поступающие из Белграда материалы – ответ ЦК КПЮ, письмо болгарским товарищам, материалы о Жуйовиче и Хебранге – и распространяли их среди студентов, курсантов и офицеров. Переводя их на русский, они предлагали ознакомиться с ними советским студентам, а также учащимся из «демократических стран», т. е. стран «народной демократии». «Империалистам» материалы было решено не посылать, а на вопросы о югославско-советских отношениях рекомендовать им слушать радиопередачи из Белграда. Посольство дополнительно с помощью учащихся собирало в Москве информацию об отношении к резолюции их однокурсников и знакомых. Так, в отправленном в Белград сообщении говорилось о том, что нередки случаи, когда советские, а особенно венгерские и чешские студенты, выслушивая контраргументы югославов, начинали сомневаться в правильности резолюции Информбюро[87].

К тому времени в СССР обучались в военных академиях и училищах 1424 курсанта и офицера. После появления резолюции и распоряжения югославских властей об их возвращении на родину вернулось 1082 чел.[88]