Москва и жизнь

Индустриализация позволила СССР создать и самолет, и уникальную статую.

В разобранном виде на 27 железнодорожных платформах «Рабочего и колхозницу» повезли в Париж, где статуя вызвала фурор. Она возвышалась вблизи Эйфелевой башни. Французы хотели после закрытия выставки выкупить статую и оставить в Париже. Сталин им отказал.

Статую разобрали и вернули в Москву. Но с ней поступили плохо, разлучили с постаментом. Павильон восстанавливать не стали. «Рабочего и колхозницу» установили на пьедестале в три раза меньше прежнего. Мухина пришла в отчаяние и говорила, что фигуры стоят на «пеньке, уничтожившем весь порыв скульптуры».

«Рабочему и колхознице» определили место перед боковым Северным входом на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку.

Первый раз памятник реставрировали в 70-е годы.

В середине 90-х годов федеральная собственность попала в руки компании, купившей участок земли с обязательством реставрировать «Рабочего и колхозницу». Дилеры намеревались построить вблизи них торгово-развлекательный центр с гостиницей площадью 300 000 квадратных метров. Безумный проект на Общественном градостроительном совете отвергли, и интерес к реставрации у компании угас.

Я хотел непременно поднять статую вместо «пенька» на постамент такой высоты, как в Париже.

Компания обещала вернуть «Рабочего и колхозницу» на место через два года. Пяти лет не хватило. Пришлось с ней расстаться, как в Большом театре с несостоятельными подрядчиками, и восстановить памятник на средства Москвы.

Символ распавшегося СССР не интересовал федеральную власть.

Годы шли. Металл давал трещины от усталости. Требовалось заменить каркас. В 2003 году памятник разобрали на 40 фрагментов и доставили на территорию Института строительных конструкций имени Кучеренко, хорошо известного мне по работам на Поклонной горе.

Новый каркас сделали в Белгороде. Стальные листы очистили и покрыли антикоррозионными пастами, разработанными Московским институтом авиационных материалов. Запас прочности — сто лет.

В разгар мирового экономического кризиса 2008 года мы объявили конкурс на постамент, завершение реставрации и установку памятника. Никто не хотел в нем участвовать.

Слишком сложная предстояла задача. Родились слухи, что статуя на свое место вообще не вернется. За три дня до срока окончания конкурса заявку на участие подала единственная строительная компания «Стратегия», входящая в холдинг «Интеко» Елены Батуриной.

По закону городской заказ передали ей.

Под руководством Лены работали строители, способные выполнить самое сложное задание. Не за годы, всего за 10 месяцев они возвели семиэтажной высоты павильон и на его башне водрузили статую весом 75 тонн.

«Хорошо, что скульптуру вообще восстановили, потому что в определенный момент надежда на это перестала теплиться», — признали в Архнадзоре, не склонном расточать комплименты муниципальной власти.

Праздник открытия «Рабочего и колхозницы» состоялся в декабре 2009 года.

По мысли заместителя мэра Москвы Любови Ивановны Швецовой у пары, верной друг другу 70 лет, решили провести первую регистрацию брака.

Вторая регистрация состоялась в День города 4 сентября 2010 года. Тогда я перерезал красную ленточку в музейно-выставочный комплекс «Рабочий и колхозница». В нем открылся музей Веры Мухиной, Бориса Иофана и залы экспозиций. Это последний «Большой проект». За ним последовали мой день рождения и пресловутая «утрата доверия».

Глава последняя Фермер на комбайне

Года идут, как облака летят.

Зачем их над землею ветер носит?

Затем, что поле тучно плодоносит,

Затем, что в осень вызревает сад.

(На день рождения)

Хотел ли я быть президентом

Читатель видит, что после моего избрания председателем исполкома — правительства Москвы я занимался всецело строительством домов, реставрацией храмов и памятников архитектуры, сооружал дороги, школы, больницы, одним словом, занимался хозяйством и поэтому на вопрос депутатов, к какой партии себя отношу, назвал себя хозяйственником. И не думал тогда, что придется заниматься политикой, вступить в противостояние с Борисом Ельциным.

Начиная с середины 90-х у меня часто спрашивали, хочу ли я, готовлюсь ли в президенты. Объясняя, почему не хочу, старался, чтобы мне поверили. Говорил твердо: «Я еще не все сделал в Москве», «Надо спросить москвичей, согласны ли они отпустить Лужкова», «Чем я вам не нравлюсь в мэрах?». И еще говорил: «Разве ТАМ хорошо?»

Но успехи в развитии города, экономике, «Большие проекты», каждая моя книга и статьи, выходившие по содержанию за рамки Москвы, побуждали невольно думать, что все делается с прицелом на Кремль.