Москва и жизнь

Когда из разных источников поступила информация, что нас с Поповым собираются в три часа ночи с 20-го на 21-е арестовать, мы стали обдумывать различные варианты поведения. Обсуждали без эмоций, где и каким образом нас могут арестовать: в мэрии или дома, вместе или порознь, как вести себя. Арест дома отвергли сразу, это нанесло бы глубочайшую травму близким. А в сумрачном дворе, переулке без свидетелей легко было бы устроить «попытку к бегству» со всеми вытекающими последствиями.

В конце концов решили оставаться в мэрии. Арест здесь проходил бы на глазах людей, до пресловутых арестантских машин, «воронков», нас бы сопровождали десятки сочувственных взглядов, и это бы вселяло надежду, что самого худшего не случится. Зная об арестах, ночных стуках в дверь по книгам писателей, побывавших в лагерях и тюрьмах, по рассказам бывших заключенных ГУЛАГа, мы вдруг наяву услышали скрежет адской машины репрессий, которая вновь грозила стране.

…Около девяти вечера мы получили срочную и настоятельную рекомендацию Белого дома — немедленно переехать туда: обстановка стала резко обостряться. Решили отправиться не на своих машинах, а в небольшом автобусе и в сопровождении группы из отряда милиции особого назначения.

Собрался быстро, предварительно договорившись с Гавриилом Поповым, что захватим по пути на Красную Пресню мою жену, иначе я бы не поехал, оставлять ее дома одну в такие минуты не мог. «Давай заберем», — спокойно сказал он. Будто мы собрались в театр.

В тот вечер я впервые близко столкнулся с ОМОНом, с отрядом милиции особого назначения, и воочию убедился в доброжелательном к нам отношении и в их высоком профессионализме. Ребята не дрогнули, хотя понимали, что им победившая власть ничего не простит.

У моего дома — неожиданная картина: группа мужчин разгружала машину. Странное открылось зрелище: «рабочие» в костюмах и начищенных ботинках неумело ворочали кирпичи, хотя в поздний вечер никакого строительства во дворе, насколько я знал, не предполагалось. Едва автобус остановился, наши телохранители с автоматами вмиг оказались на улице и блокировали все подходы.

Жена ждала в подъезде, захватив с собой еду, что впоследствии оказалось очень кстати. Мы нырнули в автобус, машина тронулась, и «грузчики» (они же «опекавшие» мой дом сотрудники госбезопасности) буквально растворились во мгле.

Неподалеку от Зоопарка остановились. Дальше проехать было нельзя — заграждения и на дальних подступах опоясывали Белый дом. Ребята с автоматами взяли нас в кольцо, и вся процессия быстрым шагом устремилась вперед.

На баррикадах нас узнали и как бы передавали из рук в руки под возгласы: «Попов с нами!», «Мужики, Попов идет!», «Ура!». Все это запомнится надолго, на всю жизнь: доверие москвичей согревало душу. Оказалось, что в тот момент меня увидел родной брат Сергей, пришедший на баррикады. Узнал я об этом позже, спустя несколько часов, когда позвонил ему и попросил успокоить мать, передать ей, что я жив и здоров. Попросил еще заехать ко мне домой и увезти из квартиры моего восемнадцатилетнего сына.

— Сашка полностью на твоей ответственности, — сказал я.

Тогда-то он и рассказал, что видел, как мы шли в Белый дом.

— Что же не окликнул?

— А чего окликать? Взять меня с собой ты не мог, да я бы и не ушел с баррикад. Тебе тут оставаться ни к чему… Да и шли вы очень быстро, останавливаться было опасно. Всяких провокаторов тут, думаю, хватало…

У ворот Белого дома сопровождающие нас ребята попрощались с нами. Имена их остались мне неизвестными.

Они ложатся спать

Подхожу к кульминационному моменту — ночи с 20-го на 21-е, когда все могло закончиться страшной развязкой. Трудно рассказывать о тех долгих часах, пережитых в Белом доме. Ружье (согласно Чехову), повешенное на стену в первом акте трагедии, должно было, наконец, выстрелить в финале. Не баррикады, которые легко смести военной техникой (поступила информация, что к удару по Белому дому готовятся и ракетные установки), а именно люди прикрыли собой дом, ставший тогда центром России. Люди стали главной преградой на пути войск.

Команда к подготовке штурма Белого дома была отдана. Назначено время — 3 часа ночи. Основная роль отводилась десантникам, группе КГБ «Альфа», предназначенной для борьбы с терроризмом, и милиции особого назначения — ОМОНу…

Задачу штурмующим поставили такую: оцепить Белый дом. Десантникам приказали разместиться около американского посольства, милиции особого назначения — на Кутузовском проспекте, «Альфе» — на берегу Москвы-реки в двух километрах от Белого дома. Милиции ставилась задача оттеснить народ от Белого дома, а группе «Альфа» — приблизиться к парламенту и начать штурм здания.

Не надо рисовать в своем воображении картины, будто члены ГКЧП собрались в специальном бункере, куда поступают доклады генералов. Все происходило не так. Главари заговора разъехались из Москвы по дачам и квартирам. И когда военные пытались накануне штурма связаться с ними, им по телефону отвечали: «Будить до трех часов не велено».