Москва Икс

Возможно, мифическую жену бедняга придумал бессонными ночами в этой самой психушке, или, скажем, в Белых столбах, где его тоже хорошо знают и помнят. Потом придумал ее измену, вторую измену… Черт знает, какая каша у него в голове. Шесть лет назад Сидорович случайно попал в поле зрение чекистов, он проходил обвиняемым по уголовному делу об убийстве старухи, бывшей жительницы Балашихи, которая под грабительские проценты сужала нуждающихся деньгами. Сидорович почему-то решил, что бабка — сводня, она угрозами и шантажом заставляет жену ходить к разным мужчинам и получает деньги за посредничество и сексуальные услуги.

* * *

Бабка была задушена двужильным электрическим проводом, Сидоровича задержали. При обыске в доме старухи милиционеры нашли тайник с долларами США и английскими фунтами и, как полагается, передали все материалы КГБ. Тогда Черных обратил внимание на этого парня, решив, что, играя на ревности Раскольникова, его можно использовать для грязной работы, которую не с руки поручать кадровым чекистам, — кого-нибудь избить, припугнуть. Сидорович еще до начала болезни окончил московский институт физкультуры, перворазрядник по боксу и мышц у него больше, чем мозгов.

За старушку процентщицу судья, посоветовавшись с Госбезопасностью, назначила принудительное лечение в психушке. Черных наведывался сюда время от времени, несколько раз вытаскивал Раскольникова на «оперативные мероприятия», а потом привозил назад и премировал печеньем и сигаретами. Иногда посылал к праздникам что-то съедобное.

Раскольников вышел из глубокой задумчивости и сказал:

— Сегодня ночью я слышал, что она опять изменила. Не по своей воле. Ее заставили…

— От кого слышал?

— Не важно, слышал и все. Теперь об этом уже многие знают, этого не скрыть. В палате, когда я выхожу, об этом шепчутся. И я снова в дурацком положении, — муж с рогами. Отсюда, из больницы, я не мог помочь ей. Не могу ничего исправить. Ты его знаешь?

Черных полез в карман и положил на стол конверт. Сидорович долго разглядывал каждую карточку, тасовал их, словно карты, и снова смотрел на снабженца Матвеева долгим недобрым взглядом.

— Кто он?

— Кто бы ни был, он ее любовник. А вообще — по торговой части. Если хочешь с ним встретиться, я, пожалуй, смогу все устроить. Может быть, сегодня.

В глазах Сидоровича загорелись оранжевые огоньки, будто он смотрел не на фотографии, а на яркое пламя. Черных кивнул на вещи и велел переодеваться.

* * *

Во внутреннем дворе ждали синие жигули, за рулем сидел Сергей Ильин. Через некоторое время оказались в Солнцево, неподалеку от железнодорожных путей, с неба летел снег с дождем, гудели товарные составы. Метров в пятидесяти на отшибе стоял трехэтажный желтый дом, один подъезд, над ним навес, сбитый из досок. Здесь жила мать Матвеева, он навещал ее по средам, после работы. Сначала ехал на склад строительных материалов, что на другой стороне железки, затем сюда.

— Да, Ира будет мне благодарна, когда я разберусь с насильником.

— Какая Ира?

— Ну, жена моя.

Черных подумал, что каждый раз Сидорович называет свою жену разными именами, сегодня она Ира. Или он уверен, что состоит в браке сразу с несколькими женщинами? Трудно сказать. Черных пересел на заднее сидение и, набравшись терпения, стал разжевывать задание, повторяя по пять раз одно и то же. Сценарий такой: любовник жены живет на последнем третьем этаже, надо ждать его на верхней площадке между пролетами лестницы, это самое удобное место. Он пунктуальный, не любит опозданий, придет где-то в пять с четвертью, потому что сегодня работает на складе, тут рядом. Сидорович может крепко вломить ему, да, от всей души, сломать руку или ногу, на выбор… Но голова должна остаться на месте.

Сидорович стоит у окна и смотрит на улицу, Матвеев идет по ступенькам, он минует лестничную площадку. Когда снабженец начнет подниматься по последнему пролету, Сидорович достанет из-под полы кусок арматуры и ударит любовника по ногам. Бить надо не кулаком, а именно железным прутом, и только со спины, этот Матвеев опасный тип, он хорошо дерется, важно не дать ему шанса. Ударил, еще раз ударил… Черных достал из-под сидения арматурный прут.

Потом надо вытащить кошелек, чтобы менты, когда приедут на место происшествия, подумали — действовал грабитель, а не ревнивый муж. Когда все кончится, Сидорович спустится вниз, выйдет на улицу и свернет налево, — там высокий глухой забор, вон он, отсюда видно, створки ворот открыты настежь. А за забором пустырь, занесенный снегом, — машина будет там стоять, чтобы с улицы на нее не обратили внимания.

— Сейчас без двадцати пять, — сказал Черных. — Ступай. В подъезде погреешься.

Сидорович в коротком сереньком пальтишке и шапке из искусственной цигейки, пряча под полой железный прут, заспешил к дому, на ходу курил и сплевывал в снег. Потянулись минуты ожидания.