Москва купеческая

У каждой группы и у каждой текстильной отрасли были свои места, где собирались всегда одни и те же лица. Надо сказать, что далеко не все посещали биржу: с точки зрения дела ходить туда было незачем. Помню, нам всем казалось, что фондовые шумят и кричат без удержу. Но если сравнить московскую биржу с Парижской, уже не говоря про Америку[37], то пришлось бы прийти к выводу, что биржевое собрание проходит спокойно и тихо – степенно. Да и число посетителей было совсем не так велико, и объем сделок не так велик, как в Петербурге, а количество котируемых бумаг не могло сравниться с западноевропейскими биржами. Но, конечно, нужно сказать, что в Москве, вероятно, большая часть – в процентном отношении – деловой жизни проходила вне биржи.

Канцелярия, секретариат и самый Биржевой комитет помещались во втором этаже. Собственно говоря, у Биржевого комитета никакого помещения не было – был кабинет председателя, где и происходили заседания комитета. Отдельные члены, приходившие работать по отдельным отраслям деятельности комитета, что главным образом выражалось в подписи, работали в том же самом помещении. Канцелярия была невелика; расположена в небольших, но очень высоких комнатах. Во главе находился «правитель дел» Н. М. Ремизов, брат писателя, найденовский племянник, о котором я уже говорил. Должность свою он занимал с «найденовских времен»; впрочем, не он один, почти весь состав был с того же времени, да и самое здание было выстроено при том же председателе. Н. М. Ремизов был очень тихий человек, но очень требовательный. Он до мельчайших подробностей знал делопроизводство, обладал отличной памятью и был ценным сотрудником. На него всегда можно было полностью положиться и быть уверенным, что он сделает так, как нужно.

Затем шли три секретаря: В. И. Мосальский, А. Г. Михайловский и С. А. Иверонов. Собственно говоря, это были не секретари, а чиновники особых поручений. Они занимались разработкой поручаемых им особо крупных вопросов, составляли проект доклада, устанавливали окончательную редакцию и подбирали материалы, которые отправляли в министерство. Если вопрос проходил через особую комиссию, или совещание, то в таковых они секретарствовали.

В. И. Мосальский был серьезный и талантливый экономист, ученик А. И. Чупрова, и мог претендовать на гораздо более видную карьеру, чем секретарство в Биржевом комитете, но какие-то семейные условия и свойство русской души помешали ему в жизни. Правда, Коновалов при Временном правительстве пригласил его в Петроград на какой-то высокий пост по Министерству торговли, но это было уже совсем не то. Все главные доклады проходили через него. Думаю, что за редкими исключениями они бывали удачны.

Главной его специальностью было писать тексты речей, которым надлежало быть произнесенными разными лицами от имени Московской биржи. Некоторые не хотели себя утруждать, другие знали, что с этим делом не справятся. Мне он также два раза приготовил текст моих выступлений, и оба раза прекрасно. Один раз это было по случаю приезда во время войны итальянской делегации во главе с маркизом де ла Торретта. Представительство свалилось на меня. Третьяков «дипломатически заболел», я не знал, что сказать, а времени не было[38]. Мосальский написал короткую, но красивую речь. Ее отлично перевел известный русский знаток Италии и Данте, который тогда работал «волонтером» в одном из отделов Союза городов – почему я и смог к нему обратиться. Я успел вызубрить речь, и она имела немалый успех.

Другой раз это была речь, которую я как глава делегации Биржевого комитета должен был сказать в Особом совещании Министерства финансов, под председательством Барка, по вопросу о введении налога на пряжу. Вопрос в комитете рассматривался в комиссии под моим председательством и при секретаре Мосальском. Естественно, что он подготовил – и сделал это «по первому классу» – мое выступление.

А. Г. Михайловский был братом известного, а потом, кажется, знаменитого, В. Г. Михайловского – статистика, служившего в Московской городской управе. Братья были очень похожи друг на друга, но в силу какой-то семейной истории между собой не разговаривали, что, конечно, не мешало ни тому, ни другому быть прекрасными статистиками. Все вопросы, куда входила статистика, шли через Михайловского.

Наконец – С. А. Иверонов. Он был крупным чиновником в отставке. Не припомню его специальности. Знаю, что он занимался пересмотром артельного законодательства. Он не был яркой фигурой на биржевом фоне.