Москва-Лондон. Книга 1

Ныне правящий (под неусыпным оком опекуна-протектора, разумеется) король Англии Эдуард VI, получивший свое начало от отца, нафаршированного всеми известными пороками, словно святой архангел — молитвами, был неизлечимо болен едва ли не с колыбели, а сейчас, в свои пятнадцать лет, доживал в кровохаркании и сердечных приступах свой короткий и трудный век. Очень умный и любознательный, но желчный и злобный ребенок, крайне болезненно переживавший свои физические изьяны, он откровенно и люто ненавидел своих опекунов и старался, по мере сил и возможностей, всячески пакостить им, а уж заодно и делам государственным. Быстро взрослея от ежегодно прибавляющейся власти и приближающейся смерти, он причинял окружению все больше страданий и несчастий. Король-подросток не мог равнодушно видеть рядом с собой людей сильных, здоровых, а потому веселых и красивых. К Богу он относился с откровенной ненавистью и лишь винил его в ущербности своего здоровья. Сестра Мария воспринималась им с сочувствием и пониманием, поскольку тоже была больна и к тому же совсем не легко, как ему было известно. Что же касается другой сестры, Елизаветы, то она была слишком здорова и красива, чтобы могла нравиться брату, который заявил своим придворным: «Я не бык, чтобы мне могла понравиться подобная корова!» Но вообще-то женщины как таковые стали интересовать Эдуарда слишком рано. Сначала он с болезненным любопытством и сладострастием подсматривал их утренний и вечерний туалеты, умывание и купание сквозь всяческие щели, дыры и замочные скважины, а совсем недавно вездесущие придворные застали юного короля в объятиях некой хромой и горбатой дворцовой кухарки с юбкой на ее голове и в самой недвусмысленной позе…

Зимой 1552 года королю было крайне плохо: он больше лежал в постели, чем ходил по дворцу, исхудал почти до прозрачности, любимые прогулки верхом становились все более редкими и недоступными праздниками.

Король Англии Эдуард VI угасал, наследовать ему должна была принцесса Мария Тюдор.

Двор ее отца, короля Англии Генриха VIII, трудно было обвинить в излишней утонченности манер. В восемнадцать лет став королем, этот патологический сластолюбец не брезговал никем, кому довелось родиться женщиной и попасть ему на глаза, будь то знатнейшая из графинь или безродная портовая красотка, спесивая фрейлина или безотказная птичница, перезревшая скотоподобная матрона или хрупкое дитя десяти-двенадцати лет от роду. Одни женщины бежали от него, как от чумы, другие бросались ему под ноги — о, этому королю было чем занять свой досуг!

Грубое насилие, казни больших и малых придворных, их ближних и дальних родственников, мужчин, женщин и даже детей, кровопролитные и дорогостоящие войны на континенте, ограбление церкви и монастырей, бесконечные буйные пиры, где порою люди из ближайшего королевского окружения замертво валились на столы и под них от обжорства и пьянства, — о, принцессе Марии было на что посмотреть в раннем детстве! Страна истекала слезами и кровью, которые просачивались даже сквозь толстые каменные плиты королевского дворца в Вестминстере…

Мария росла и воспитывалась на ядовитой почве. Свой страх и ужас маленькая принцесса рано научилась убивать молитвами, постами и бесконечными мысленными беседами с Всевышним. Боясь и ненавидя отца и его приближенных, редко видя мать, королеву Екатерину Арагонскую, суровую, набожную и сухую католичку, в конце концов изгнанную отцом, она все больше замыкалась в себе.

Первые признаки тяжкой болезни испугали только ее саму и верную, добрую кормилицу. В королевском дворце десятки людей жили каждый своей жизнью, и никому из них не было никакого дела до таких пустяков («телячьих нежностей», как говаривал король Генрих), как здоровье маленькой принцессы. Вот кормилица и стала ее единственным лекарем…

Изгнание из дворца матери, водворение там новой жены короля, юной красавицы Анны Болейн, полный разрыв Англии с папским престолом, превращение короля в главу англиканской церкви, новые потоки крови, слез и золота, торжество порока и насилия окончательно ожесточили сердце верной католички Марии. Где только могла она всеми способами препятствовала отцу уничтожать католическую церковь в Англии. Разъяренный отец однажды ворвался в покои взбунтовавшейся дочери, схватил ее за волосы и, приподняв на добрые два дюйма от пола, заорал своим страшным хрипящим голосом, леденившим кровь:

— Оторву и брошу псам твою паршивую испанскую башку, набитую вонючим папским навозом, если еще хоть раз посмеешь сунуть ее в мои дела! Сгинь, монашка чертова!

И король с яростью швырнул ее, словно половую тряпку, к стене, под большое черное распятие…

До самой смерти отца, произошедшей пять лет тому назад, Мария старалась не встречаться с ним, безоглядно продолжая осуждать и бороться со всеми его антикатолическими деяниями.

— Папская святоша, засушенная девственница! — злобствовал король. — А не запустить ли нам эту дохлятину в камеру отпетых висельников на две-три ночки, а, черт подери? Будет хотя бы о чем молить Господа Бога и его римского стервятника!