Москва-Лондон. Книга 1

— В этих двух флаконах, — проговорил Томас, достав и второй драгоценный сосуд, — твое лекарство, освященное самим папой римским. Его надлежит растворять в горячем молоке и пить три раза в день полгода. После этого я привезу сюда знаменитого римского врача синьора Чезаре Тоссини, который самым тщательным образом осмотрит тебя и назначит новый курс лечения. Но ты плачешь, дорогая моя?

— Ночью… ночью… я отдам… отдам тебе свою жизнь…

Глава XXXI

В ослепительно белом Мраморном зале веселье было в полном разгаре. Поразительной красоты и изящества хрустальные люстры разливали искрящийся бриллиантовый свет от множества свечей. Натертый до зеркального блеска паркетный пол преломлял освещение фантастическими бликами. Низкая золоченая мебель, обитая малиновым бархатом, зеркала в великолепных рамах, несколько картин великого английского немца Ганса Гольбейна Младшего[80] и гениального Рафаэля[81] дополняли убранство зала.

Под чарующие звуки итальянского оркестра танцевали все, даже старик Себастьян Кабот. В центре зала принцесса Елизавета самозабвенно танцевала с красавцем лорд-казначеем маркизом Винчестером. Воистину великолепная пара! Девятнадцатилетняя красавица, статная, изящная, грациозная, отдавалась танцу вся, и это было так естественно и прекрасно, что, кажется, могло бы увлечь не только такого старого морского волка, как сэр Себастьян Кабот, но и самого Господа Бога, будь он хоть немного более терпимым к подобного рода времяпрепровождению. Маркиз же был превосходным и многоопытным партнером, умевшим заранее угадывать все неожиданные импровизации принцессы, бесспорно, первой и единственной в своем роде танцовщицы Англии, а возможно, и не только Англии…

Лорд-дворецкий граф Арондел, лорд — хранитель печати граф Пембрук, лорд — главный адмирал Говард Эффингемский, сэр Себастьян Кабот, Джон Грешем и сэр Уильям Сесил пытались подражать танцующим.

Мария и Томас Грешем остановились на пороге зала.

Елизавета в танце, разомкнув круг кавалеров, приблизилась к Марии, обняла ее за талию и поцеловала в щеку.

— Мэри, — весело улыбаясь, щебетала она. — Хоть немного потанцуй с нами! Ведь ты же прекрасно танцуешь, я-то хорошо знаю!

— Ах, Лиз… — растеряно пробормотала Мария. — Право, ты…

Все дальнейшее произошло помимо воли и сознания Грешема: он опустился на колено и протянул Марии правую руку.

Она тоже, вероятно, потеряла контроль над своими действиями и вложила свою руку в его. Глаза Марии вновь вспыхнули и осветили ее лицо…

В танце они вошли в замкнувшийся за ними круг кавалеров.

Гальярда, куранта, аллеманда, лавольта… Один танец сменялся другим без перерывов. Никто из кавалеров не мог превзойти в высоте прыжков маркиза Винчестера, когда танцевали лавольту.

Обе принцессы Тюдор, такие разные абсолютно во всем, обрели вдруг столько общих черт, что стали даже лицами похожи друг на друга. Модное и дорогое бело-голубое платье Елизаветы, изящные драгоценности на шее и руках, великолепные светло-соломенные волосы, собранные в красивую высокую прическу, резко контрастировали с почти монашеским одеянием Марии и подчеркивали скрытую, неброскую красоту старшей сестры. Не исключено, что умная и хитрая Елизавета не без умысла выбрала для этого вечера именно такой туалет… О, вовсе не исключено!..

Когда принцессы, взявшись за руки, отошли в танце на приличное расстояние, маркиз Винчестер прошептал Грешему почти в самое ухо:

— Послушайте, Грешем, черт вас возьми! Что вы сотворили с этой сухой треской?

Грешем, еще окончательно не пришедший в себя от умопомрачительного события сегоднешнего вечера, еще не остывший от него и не вполне осознавший его реальные последствия, пробормотал как во сне:

— Но по-моему, маркиз, она вовсе не так уж и суха…

— Да-а-а?! Вы и это уже знаете, черт побери?

Маркиз от удивления замешкался, сбившись с музыкального ритма. Впрочем, опытный танцор немедленно вновь вошел в ритм, так что только один Грешем заметил, вернее почувствовал, этот сбой. Впрочем, как оказалось, не только он один…

Когда Мария вновь танцевала с Грешемом, она, заметно задыхаясь, прошептала:

— Я отвыкла от всего этого… Мне… мне трудно… Слишком много всего сразу… Но как я благодарна тебе, дорогой мой! Я почувствовала себя женщиной, которую, кажется, любят и которая так любит тебя!

Грешем остановился и поднял руку. Музыка мгновенно оборвалась, танцующие замерли.

Елизавета буквально налетела на сестру и, стиснув в объятиях, покрыла ее пылавшее лицо быстрыми, звонкими поцелуями…

— Ты прелесть, Мэри! — воскликнула она. — Милорды, я ведь говорила вам, не правда ли, что моя милая сестра великолепно танцует?!

— Это прежде всего свидетельствую я, милая принцесса! — с глубоким, церемонным поклоном и сладостной улыбкой заявил маркиз Винчестер.

— Полагаю, именно об этом вы и шептались с сэром Томасом, не правда ли, дорогой маркиз? — коварно усмехнулась Мария. — Даже я заметила, что вы споткнулись в танце, а это на вас решительно не походит!