Москва-Лондон. Книга 1

Изысканнейшие блюда, диковинные кушанья, редчайшие вина, отборные фрукты, поражающие воображение золотые, серебряные и фарфоровые сервизы, столовые приборы, больше похожие на самостоятельные произведения искусства, драгоценные кубки, бокалы, вазы с изумительными ароматными цветами, хрустальные с золотом люстры на многие десятки больших крученых свечей, великолепная инкрустированная мебель, полотна самых известных живописцев, мягкие итальянские мелодии, льющиеся откуда-то издалека, а потому ласкающие слух, — все это создавало обстановку празднества, умиротворяло души царедворцев и притупляло восприятие ими реальности, каковая победоносно трубила о начале эры всевластия новых хозяев Англии! Грешем очень рассчитывал на усыпляющее воздействие подобных пиршеств.

Гости в основном беседовали парами, общий же разговор за столом долго не клеился. Даже веселая и словоохотливая принцесса Елизавета на этот раз молча и с подчеркнутым удовольствием поглощала блюдо за блюдом, не скрывая своего восхищения поистине царским угощением…

Впрочем, последняя принцесса Тюдор была не слишком-то избалована подобными пиршествами. Пока ее судьбу едва ли можно было назвать более легкой, чем у Марии…

Будущая великая королева Англии Елизавета Тюдор родилась 7 сентября 1533 года, но по законам современного ей христианского мира ее не было, поскольку все девять римских пап со дня рождения принцессы и до самой ее смерти через семьдесят лет уверяли весь католический мир в том, что рождена Елизавета была вопреки всем церковным канонам и, следовательно, де-юре не существует вовсе. Произошел же этот казус оттого, что ее отец, король Англии Генрих VIII, решил развестись со своей первой женой, Екатериной Арагонской, набожной, суровой и много старше его женщиной. «Не могу же я вечно спать с этой холодной и жесткой иконой!» — возмущался любвеобильный король. Однако папа римский Климент VII и слышать не хотел о разводе строптивого английского короля и своего согласия на это не дал. Тогда взбешенный Генрих VIII объявил себя главой английской церкви и провел свою знаменитую церковную реформу, оставив служителям божьим лишь Библию да хлеб с водой — истинное достояние служителей Господа Бога. Он сам себе разрешил расторгнуть ненавистный брак и узаконить появление на свет божий еще одной дочери, на этот раз от доброй, ласковой и веселой красавицы Анны Болейн, умилявшей и удивлявшей всех в Англии шестым пальчиком на изящной левой ручке. Но вскоре в постоянно хмельном мозгу короля Генриха возник совершенно уродливый образ жены-изменницы. («Вам не кажется, господа, более чем странным поведение моей супруги, вашей королевы? Она всегда чертовски весела, крутится и вертится перед зеркалами, вся пропиталась благовониями, а кавалеры вьются вокруг нее, словно мухи у банки с медом! А ее родной братец позволяет себе целовать ее где попало! — возмущался ревнивый муж. — Уж не пришла ли пора моим волосам уступить местечко для ветвистых рогов, а, милорды, как вы полагаете?») И, будучи отныне владыкой не только земным, но и духовным (хотя и самозванным, но вполне самодержавным), Генрих повелел суду приговорить королеву к смертной казни за сожительство с родным братом, (во что, разумеется, не верил ни один из судей), а также за многочисленные другие измены и прегрешения, (во что вообще не верил ни один здравомыслящий человек в Англии). И вот 19 мая 1536 года принцесса Елизавета, не достигшая к тому времени и трех лет от роду, увидела безупречную работу королевского палача, фонтан крови, залившей эшафот, и полуобритую голову своей несчастной матери[82] с выпученными, вылезшими из орбит глазами, глухо стукнувшуюся об пол и катившуюся прочь от этого ужасного места…

— Ах, эти нежные голубиные лапки в дивном винном соусе просто восхитительны, не правда ли, Мэри? — Елизавета с завидным аппетитом по- глощала деликатес, легко разгрызая мягкие косточки белоснежными, крепкими зубами. — Как? Ты еще не полакомилась этим дивным блюдом? Непременно отведай его! И вы, милорды, тоже! Ах, сэр Томас, вы сегодня так прекрасно всех нас угощаете, благодарю вас!

— Было бы совсем неплохо завести таких поваров и во дворце… — проговорил с полным ртом лорд-адмирал.

Но, никем не поддержанный, разговор за столом вновь угас…

…Казнь матери не создала какого-либо особого положения принцессе Елизавете. Она по-прежнему жила при дворе, дружила со своей старшей сестрой Марией, плакала от невыносимой обиды при вынужденном общении младшим братом Эдуардом. Не слишком-то баловали юную принцессу нарядами, драгоценностями и изысканным питанием, а грубые нравы ее отца, его бесконечная охота на женщин и лесную дичь, пьяные оргии и дикие выходки лишали не только подраставшую принцессу, но и всех остальных многочисленных обитателей королевского дворца нормального человеческого существования…

27 января 1547 года ненасытный женолюб и жесточайший из правителей Англии отправился наконец в мир иной, оплакиваемый своими непротрезвевшими собутыльниками и проклинаемый своим разоренным и возмущенным народом…