Москва-Лондон. Книга 1

Но — убивать?! Смывать с себя кровь тобою убитых?! Смотреть на оружие не как на средство возбуждающей эротическую чувственность игры, а как на орудие смерти?! Бороться за свою жизнь с оружием в руках?! Женщина — со смертоносным оружием в руках?! Но разве же это не противоестественно, когда божественное создание, дающее жизнь, перевоплощается в существо, отнимающее ее?!

Пленение турками, чудесное освобождение, знакомство с Ричардом Чанслером и всепоглощающая, безоглядная любовь к нему, его ответное чувство и отношение к ней, полтора месяца невообразимого счастья и страстного взаимообладания, бегство от императора Карла и из Антверпена, яростная, кровавая борьба за жизнь по дороге в свой замок Вервен — все это и многое другое, что до поры до времени незримо, невесомо и помимо собственной воли оседает в самых сокровенных уголках души и сердца, круто изменило не только всю жизнь Дианы, но и само восприятие ее. Что-то вдруг оборвалось в ее жизни и безвозвратно кануло в вечность. Что-то новое, незнакомое и неопознанное, ворвалось в нее решительно и победоносно. Рушился выдуманный для нее мир. Диана делала первые шаги в неизведанное…

…На третьи сутки трудного пути погода выдалась на редкость солнечная и теплая для начала января. Благословенная земля Геннегау, этой неиссякаемой житницы Нидерландов, с гордостью и наслаждением грела тучное тело свое под яркими лучами доброго светила. Повсюду, сколько мог видеть глаз, ветряные мельницы солидно, не спеша, но безостановочно перемалывали крупное, добротное зерно — этих бесчисленных, но любовно взращенных детей бесконечно щедрой здесь матери-земли.

— Ах, Ричард, мне так хочется полюбоваться этим миром и тишиной.

Чарли вел лошадей спокойной рысью. Диана с Ричардом ехали верхом несколько позади.

— Чарли! — крикнул Ричард. — Сделаем небольшой привал.

Привязав лошадей к специальным скобам кареты, Диана и Ричард углубились в поле по неширокой, но достаточно твердой и хорошо укатанной межевой полосе.

— Ах, как хорошо, когда никто не стреляет и ярко светит солнце, — вздохнув, полушепотом промолвила Диана.

— Ах, как прекрасно, что на свете есть ты, любовь моя, — откликнулся Ричард, обняв Диану.

— И ты, мой любимый! И еще кто-то…

— О… что… что ты хочешь этим сказать, моя Диана? Неужели?..

— О да, да, мой Ричард! — горячо шептала Диана прямо в лицо Чанслера. — У нас будет дочь… или сын… ребенок… Понимаешь, у меня будет твой, твой, твой ребенок! И мой, мой, мой! О господи! Теперь я точно знаю это. Ах, как я счастлива… я так счастлива… я так горда… О, великий Создатель! Ты сделал меня счастливейшей из своих созданий! Я бесконечно благодарна тебе, о Господи! И тебе, мой Ричард!

Теперь только смерть может разлучить нас, не правда ли, дорогой мой?

Что-то оборвалось у него внутри, и стало трудно дышать. В глазах зарябило, словно туда заглянул солнечный луч, и крупные слезы невольно покатились по его щекам.

— О, мой Ричард, ты… плачешь? Ты… ты — счастлив, не правда ли? Ты ведь плачешь от счастья?

— Ах, как я люблю тебя… моя богиня! — едва смог проговорить Ричард.

— Боюсь, я тоже сейчас заплачу… Ты знаешь, у меня подкашиваются ноги… Отведи меня, пожалуйста, в карету, дорогой мой. Ах, как я счастлива! А вдруг я умру сейчас от счастья?

Чарли со счастливой улыбкой смотрел на приближающуюся к карете влюбленную и счастливую пару.

— Вы знаете, мой дорогой Чарли, — сквозь слезы проговорила Диана, с помощью Ричарда поднимаясь на ступеньку кареты, — я скоро… летом… стану мамой… У Ричарда… и у меня… у нас будет ребенок! Вы можете себе представить, как мы сейчас счастливы?

— Но это же прекрасно! Это каждый вам скажет. Я всегда догадывался, что так это и бывает. Но почему же вы плачете, мадам Диана?

— Ах, от счастья, милый Чарли, от счастья… Мы немного проедем в карете. Вы сможете позволить нам это, дорогой друг, не правда ли?

В карете Диана легла на диван, положив голову на колени Ричарда и глядя в его склонившееся лицо своими поразительными синими глазами с не просохшими на ресницах слезами.

— Что же будет с нами дальше? — с тревогой спросил Ричард сквозь ее руку, прижатую им к своим губам.

— Это решат две Дианы Трелон в Вервене — моя матушка и моя бабушка. Я вызвала их в наш графский замок. — Диана засмеялась. — Представляешь, сразу три поколения графинь де Вервен под одной крышей! Очень жаль, дорогой мой, что ты не увидишь четвертое поколение, мою замечательную, мою самую любимую прабабушку, первую графиню Луизу де Вервен: полгода назад она упала с лошади и разбила голову об острый камень. Я ужасно страдала от горя!

— Сколько же ей было лет?

— Девяносто один год.

— Ого! А твоей бабушке?

— Шестьдесят шесть.

— А твоей матушке?

— О, она у меня еще совсем молодая и такая красивая, каких я еще никогда в жизни не видывала! Все мужчины падают перед ней на колени, не устоишь и ты! Ей всего сорок лет.

— А тебе, моя прелесть?