Москва-Лондон. Книга 1

…В столовую они вошли все вместе: старшая Диана Трелон, ее дочь и внучка, три поколения графинь де Вервен — Весна, Лето и Осень жизни человеческой.

— Дети мои, — сказала старшая графиня, — я счастлива представить вас моей дочери. Мистер Ричард Чанслер. Мистер Чарльз Смит. Моя очаровательная дочь Диана Трелон, графиня Луиза де Вервен. Мою дорогую и бесконечно любимую внучку вы уже знаете. Теперь вся наша семья в полном составе и за одним столом.

Когда Диана сказала Ричарду, что ее мать еще совсем молодая и очень красивая женщина, он и представить себе не мог, насколько она была близка к истине. Но только близка! Истина же состояла в том, что каждая черта ее лица была совершенным творением Природы. Эталон женской красоты. Рядом с такой женщиной тускнеет всё. Такая красота неотвратимо манит и увлекает в свою бездну…

— Джентльмены, — заговорила она необычайно мягким голосом. Удивительно, необъяснимо робкая, застенчивая и одновременно ласковая и очень добрая улыбка обнажила зубы столь совершенной белизны и красоты, что невольно взгляд задерживался на них, как на прекрасной драгоценности. Губы ее, лишь едва заметно подведенные бледно-розовой помадой, были так призывно хороши, что казалось, даже неодушевленные предметы не могли не волноваться, глядя на них. Говорила она негромко, едва склоняя голову то в одну, то в другую сторону, на чистейшем английском языке, как редко говорят сами англичане. — Джентльмены, я никогда не смогу выразить вам свою признательность и благодарность за спасение моей Дианы… моей дорогой девочки… всей нашей семьи… Не судите меня слишком уж строго, джентльмены… я ведь всего только мать… а слезы матери лишь по цвету отличаются от крови… — Она продолжала улыбаться своей завораживающей улыбкой, а слезы крупными алмазами выкатывались из неведомых глубин ее больших и прекрасных темно-серых глаз, опушенных длинными ресницами. Возле уголков глаз стали едва заметны короткие, тонкие, как нити шелковой пряжи, складочки-морщинки. — Только мать может быть так счастлива, как я, узнав, что Всевышний одарил мою дорогую дочку такой любовью. Она носит под своим сердцем ваш плод, мой дорогой Ричард, и отныне вы так же близки, дороги, любимы мною, как и моя дочь Диана. В нашей семье не было и нет мужчин, и мы вынуждены всегда сами заботиться о своей защите. Но теперь в нашей семье есть вы, двое самых смелых, верных и добрых мужчин, два наших самых дорогих рыцаря, друга и защитника! Ах, право, я так волнуюсь… простите меня, дорогие мои…

— Ах, браво, матушка, я тебя так люблю! — Диана бросилась обнимать и целовать свою мать. — И тебя, моя самая мудрая, добрая и красивая бабушка на свете! Вот… вот… вот так я тебя люблю! Только еще больше… А тебя, мой Ричард… нет, тебе я скажу об этом позже… но поцелую уже сейчас… вот… вот так… вот так… А вас, Чарли, мой самый лучший и добрый друг, мне хочется так обнять и поцеловать, как это могла бы сделать только очень уж любящая сестра! Вот так… вот так… О господи! Как я люблю всех вас! Просто… просто — ужасно!

— Все, все! — с напускной строгостью сказала старшая Диана. — Хватит прыгать! Иначе немедленно снова отправишься в свою постель. Тебе что сказали сегодня врачи?

— Фи, какие же все они противные! И эти их руки… глаза… так и ползают по тебе… Фи, какая гадость все эти ваши врачи… И слушать их тоже противно!

— О Диана! — взмолилась ее мать. — Умоляю тебя… право… будь, пожалуйста, сдержаннее…

— Все, все, я буду паинькой! Пожалуйста, не сердись на меня, просто я сейчас очень, очень счастлива! Мне кажется, я еще никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой! Аааххх… как мне хорошо сейчас… А что, дорогие мои рыцари, теперь-то вы поверили мне, что моя дорогая матушка самая красивая женщина на свете?

— О боже… Диана, доченька, что с тобою сегодня? Пощади… милая… — Она густо покраснела и опустилась в кресло. — Я не узнаю тебя, право… Пожалуйста, не шути таким образом. Ты ведь ставишь меня в ужасное положение…

— Ты, безусловно, права, любовь моя, — сказал Ричард, обняв за талию свою Диану. — Твоя матушка действительно самая красивая женщина на свете, и я преклоняю перед нею свои колени. Мадам…

— Ах, Ричард… пожалуйста… прошу вас… встаньте… Благодарю вас…

— Ага, вот видишь?! — не унималась дочь. — А Чарли?

— Я… я… вы… мы…

— Все ясно — кажется, вы того же мнения. Но тогда почему вы все еще стоите на ногах? То-то же… Матушка, дай, пожалуйста, по своей прекрасной руке каждому из моих рыцарей. Вот так… И не сердись на меня — я сейчас ужасно счастлива! Хотя… А как же теперь я, мой Ричард? Помнится, ты не был совсем уж равнодушным к моему облику… еще несколько дней назад, а теперь, увидев мою прекрасную матушку, ты уверяешь, что это она самая красивая женщина на свете? А какая же теперь я?

— Но ты — богиня и, следовательно, просто не поддаешься никакому сравнению! Простите, мадам, я…

— О, мой Ричард! Я тотчас же умру от счастья! Я… я… — И она бросилась в его объятия.