Москва-Лондон, кот и букет невесты

В носу предательски защипало от подступающих слез. Стоит ли прямо сейчас огорошить жениха новостью о ребенке? Чтобы плакала не она одна. Но додумать стратегию Эмили так и не успела, потому что наконец увидела всех, кто помогал Нику развесить в небе предложение руки и сердца.

Помимо инструкторов, там были Стас и Саша, а еще Настя Терехова и ее муж. И Тимошка: такого качка трудно забыть.

– Ничего себе! Да вы целой армией пожаловали, – обрадовалась Эмили и тронула кулачками глаза, чтобы стереть слезы. Наверное, опухла вся. Страшная.

– Не могли пропустить этот исторический момент. Большой Босс сделал предложение немощной старухе на затерянном в океане острове, – пошутил Стас.

– Не только сделал предложение, но и страстно поцеловал, – поправил его Ник и обхватил Эмили руками, притягивая к себе. – Поцелуй меня. Я тебя два месяца не видел.

Она покраснела, что под слоем грима вряд ли было заметно, и коснулась пальцами, а потом и ртом знакомых губ, по которым истосковалась.

– Не верю, что это все происходит на самом деле, – прошептала она.

– Считай это новогодним подарком. С Новым годом, мисс Райт.

– С Новым годом, мистер царь. – Она закусила губу и посмотрела исподлобья на сияющего жениха. – Кхм, кхм… кстати. Слишком много подарков для меня одной. Я еще от твоего октябрьского никак не отойду.

– В каком смысле? – насторожился тот.

– В таком, что я беременна, – с опаской произнесла она, и ее личный царь застыл величественной статуей на пляже волшебного острова.

– Я… то есть… – прошептал Ник, прерывисто дыша. – То есть сначала я стану дедом, а потом отцом?

Чарли, проходивший мимо, остановился, сложив руки на худой груди, и осуждающе сказал:

– В ее возрасте, между прочим, рожать уже опасно. Старушке семьдесят.

Эмили догнала его и врезала ладонью по плечу. Ассистент заулюлюкал, отбиваясь от нее, а потом спросил:

– А на корпоратив ты все-таки пойдешь?

– Мы толпой придем. Покажем, как нужно отдыхать.

Новость о беременности передалась цепочкой от Ника к его «свите», и раздались дружные поздравления и восторженный визг. Они встали в круг и, обнявшись, начали прыгать и орать какую-то русскую песню. Добавить медведей и цыган – выйдет шедевральный кадр.

…А оператор все еще снимал. Эмили только сейчас обратила внимание, что он не выключил одну камеру.

Она подбежала к нему и с ликованием в голосе спросила:

– Ты все записал?!

Тот самодовольно кивнул:

– Первый раз такой сюрреализм вижу.

– Пленку покупаю за любые деньги, – тут же приступила к торгу Эмили.

– Эм, это мой подарок на свадьбу. Режиссер против не будет. Поздравляю, кстати.

Воспользовавшись тем, что все русские гости, и даже Тимошка, сбились в стаю и до сих пор прыгали, выкрикивая песню, Эмили побежала следом за Чарли, чтобы наконец снять грим и не чувствовать себя старухой рядом с почти юным женихом.

Гример помог привести лицо и прическу в порядок, восхищаясь и завидуя тому, какого шикарного мужчину отхватила Эмили.

– Я сама в шоке до сих пор, Зак, – улыбнулась она.

Наспех приняв душ в крошечной кабине, она на ходу обмоталась полотенцем и встряхнула освобожденными от седины волосами, а потом едва не споткнулась: в кресле напротив узкого окна сидел Ник. Он поманил ее, изучая внимательным взглядом, и Эмили села к нему на колени. Это было так… привычно, словно они много лет жили вместе и знали все друг о друге. Ник обнял ее и зарылся пальцами в ее мокрые волосы на затылке, притягивая к себе и целуя.

– Ради тебя я нарушил уже два обещания. Даже страшно представить, что будет дальше, – усмехнулся он.

– Давай удивим друг друга.

Он улыбнулся и бережно прижался щекой к ее плечу, медленно раскачиваясь, как на волнах. Эмили обвила его руками за шею и стала напевать мотив «La Vie En Rose».

– Я бы очень хотел мальчика, – тихо сказал Ник.

– Прости, но я чувствую, что будет девочка.

…Семь месяцев спустя у них родился сын. Его назвали Юл. Ник пафосно убеждал окружающих, что это в честь Юлия Цезаря, и только Эмили знала, что ее пока еще гражданский муж сам предложил назвать сына в память о мятущейся душе Юла Бриннера.

Глава 9. Свадебный переполох

Барвиха, три месяца спустя после рождения сына

– Котик, ко-о-тик, – заискивающе звала Эмили, пытаясь выпихнуть Рыжего, который шмыгнул под подол ее белого платья. – Настя, он мне чулки порвет!

Падчерица, которая была младше всего на девять лет, поправила бретельку своего совершенно сногсшибательного серебристого наряда и ловко опустилась на колени, чтобы вытащить кота. Ее светлые волосы, как и у всех приглашенных женщин, были уложены красивыми волнами вдоль висков, в стиле 1920-х.

По стройной Насте и не скажешь, что у нее дочке полгода. Зато легко понять, за что Цербер, ее муж, получил свое прозвище: он грубо отгонял любого, кто заинтересованно смотрел в сторону Насти. Семейные походы с ними в ресторан как правило превращались в испытание для нервов.