Москва-Лондон

Вся неделя прошла в веселых играх, дальних и ближних прогулках, замечательных вечерних концертах, больших и малых балах. Два рыцарских турнира были посвящены двум невыразимо счастливым Дианам.

…Ранним утром в четверг, 28 января 1552 года, из ворот замка Вервен выехала торжественная многокрасочная кавалькада. Впереди на белых конях ехали пять юных герольдов с серебряными горнами. За ними — большой отряд рыцарей, на кончиках пик которых были укреплены треугольные флажки с гербами графства Вервен. Далее на редкостном по красоте высоком сером с яблоками коне, покрытом пурпурной попоной, в драгоценном седле, в сияющем одеянии, с изумительной графской короной на голове сидела графиня Луиза де Вервен-старшая. Позади нее два новых министра ее двора. За ними на тонконогих и благородных арабских скакунах, убранных по-королевски, с длинными распушенными хвостами, ехали графини де Вервен в таких же ослепительных туалетах и коронах, как и старшая графиня. На полкорпуса лошади позади них, с обеих сторон, на крупных вороных конях в высоких чулках белого бархата, а сами — в роскошных одеждах знатных аристократов, при шпагах в драгоценных ножнах ехали Ричард Чанслер и Чарльз Смит. Несколько сотен великолепно экипированных всадников, вся армия графства Вервен, замыкали эту крайне редкую здесь торжественную церемонию.

Молебен в соборе продолжался около часа, после чего торжественный кортеж, восславляемый приветственными возгласами собравшейся на площади большой толпы, проследовал через весь город, леса, поля и живописнейшие холмы с ветряными мельницами к самой границе графства.

Здесь рыцари охраны образовали ровный круг своими спинами внутрь, так, чтобы не видеть происходившего в его пределах. Оба министра встали на своих конях в круг таким же образом.

Чанслер и Смит помогли спешиться всем трем графиням де Вервен.

Обе Дианы, мать и дочь, тотчас утонули в объятиях своих названых супругов, Ричарда и Чарльза.

— Не заставляй меня слишком долго ждать, дорогой мой, — шептала, всхлипывая, супруга Ричарда. — Я ведь теперь не одна… Нам будет так страшно и одиноко без тебя… Ах, я так люблю тебя, мой Ричард! Я жду… Мы ждем тебя…

— Ты зажег во мне новую жизнь, а теперь она снова гаснет, дорогой мой, — шептала, всхлипывая, супруга Чарли. — Не оставляй меня надолго, любовь моя… Я буду ждать тебя, как восхода солнца… Вернее и преданнее меня

у тебя не будет ни одной женщины на свете… и не ищи… Я так люблю тебя, дорогой мой! Не обмани же мою первую и последнюю в жизни любовь, мой славный… мой добрый… мой нежный… мой Чарли… Этого я не переживу!..

Диана-бабушка поцеловала Ричарда и Чарли, троекратно перекрестила их и глухо проговорила:

— Я жду вас. Мы ждем вас. Мы безоглядно верим вам. Ну, с Богом, дорогие дети мои! Будьте в пути осмотрительны и осторожны. Рисковать вам больше нельзя — ведь теперь у вас есть мы, ваша семья. Благослови вас Господь!..

…Только на десятый день Чанслен и Смит смогли наконец покинуть гостеприимное заведение Малютки Бетси. Она трогательно и со знанием дела ухаживала за ними, особенно за раненым Чарли. Ах, как она была внимательна, заботлива и добра, эта милая и не слишком-то счастливая, в сущности, женщина.

А по ночам или днем, когда она хотела перепутать эти части суток, Бетси беззлобно и назидательно, словно детям в церковной школе, говаривала облюбованной на это время жертве своей неугасимой и неукротимой страсти:

— Уж не думаете ли вы, милорд, будто я не знаю, что вы любите отнюдь не меня, а совсем другую женщину? И это прекрасно — любите ее себе на здоровье и ей на счастье. Но что же остается делать тем женщинам-бедняжкам, которые хотели и могли бы любить хоть кого-нибудь из вас, ну даже самого последнего и никудышного мужичонку, но их почему-то не любит никто? Так будьте же снисходительны к таким женщинам и милосердны

к ним. Не отдавайте всего себя одной лишь своей избраннице, поверьте, от избытка тепла и счастья ваша женщина, скорее всего, изменит вам же… И не пытайтесь отворачиваться от меня — уж свое-то я все равно возьму…

… — Как ты думаешь, мой дорогой тесть, — смеялся Ричард, когда они скакали по пустынной дороге, щедро рассчитавшись и тепло простившись с доброй, всплакнувшей даже от избытка чувств Малюткой Бетси, — что сказали бы наши Дианы, узнай они о нашей первой и, надеюсь, последней неверности?

— Думаю, они возненавидели бы нас, — хмуро промолвил Чарли. — Это каждый вам скажет.

— Вот как? Ты всерьез так думаешь? А по-моему, они так добры, что простят нам это небольшое дорожное приключение. И к тому же мы ведь подверглись насилию… Ну, я уж — во всяком случае… и неоднократно… черт возьми… Я ведь тебе рассказывал.

Чарли скривился в усмешке, покачал головою и сказал: