Читаем Москва мистическая полностью

Москва мистическая

Где-то в середине XIX века жил на Швивой горке некий Кузьма Молотов. Что за Швивая горка? Сегодня такого названия никто и не помнит. Однако если назвать хотя бы один дом – сразу вспоминают. Навершием Швивой горки сейчас является высотка на Котельнической набережной – наипрестижнейшее место. Только для богатых-избранных. Но в позапрошлом веке было это место поселения народа далеко не богатого и уж совсем не знатного.

На самом деле Швивая горка – это Таганский холм, один из семи основополагающих московских холмов. Но никаких особых легенд и преданий о Таганском холме в мистической истории Москвы не осталось. Напротив, эта местность в Заяузье, на берегу реки Яузы всегда была населена людьми мастеровыми, работягами, которым не до легенд. Им бы на жизнь заработать.

Смешное название горки (Швивая) просто «деликатно» заменило название реальное – Вшивая. Обосновывается оно по-разному. Во-первых, там в Болванских (Болвановских) переулках издревле жили те, кто делал волосяные парики, которые примерялись на болванов (то есть деревянные головы). Ну а в волосах известно что – вши. Во-вторых, там же жили и швецы, то есть портные, которые тоже надевали свои одежды на болванов-манекенов. Только вот швецы эти обслуживали не аристократический свет, а простых людей. И чаще перешивали, перелицовывали старье, чем шили новое. Ну а в старье известно что – опять же вши. В-третьих, склоны горки были покрыта ушем – колючей травой. Вот вам и Ушивая горка.

Одним словом, как ни пытайся раскрыть название, до важности и роскоши центра города Швивой горке было далече. Правда, например, на Яузской улице жили купцы-промышленники Баташевы. Поселились их предки тут еще в давние времена, не имея больших денег. Но скоро разбогатели. Про них даже слухи поползли, что Баташевы в своих имениях где-то в глубине России-матушки фальшивые ассигнации печатали и монеты золотые чеканили. Может, правда это, может, пустой завистливый слух. Но верно одно – все приближенные Баташевых, даже слуги, жили вполне зажиточно.

Все – кроме Кузьмы Молотова, поскольку был сей Кузьма запойным пьянчужкой. От вечных возлияний стало лицо его сизым да обвисшим, вот и прозвали его Сизым Пьяницей. Правда, в отличие от других «возливателей». Кузька был тихим – никого не обижал, жену с детьми не бил и из дома не гнал. Больше того, жену боялся и звал пилой, жалостливо вздыхая:

– Запилила ты мою жизнь!

Жили Молотовы в одном из подвалов усадьбы Баташевых, теперь это дом № 11 по Яузской улице. Семья большая, да еще рядом с Кузьмой вечно дружки-приятели толклись – на выпивку дармовую надеялись. Ясно, что жена мужу выговаривала:

– Сопьешься ведь! О нас хоть подумай! Мальчишкам обучение требуется, а девчонкам – приданое. Откуда ж денег взять, коли ты все в трактире спускаешь?!

До того дошло, что супружница стала за Кузьмой следить и из трактиров его при всех дружках вытаскивать да домой уводить. Ну а ежели Кузьма заупрямится – детей посылала. Те у дверей станут и в три ручья заливаются:

– Тятька, пойдем домой! Хватит пить-то!

Кузьма, однако, придет, отоспится и опять из дома намыливается. Жене только и скажет, что уходит работать на баташевских наследников. Но что там работал и как – про то Кузьма не сказывал. Жена подробностей не выпытывала, поскольку и сама работала не покладая рук.

Но вдруг случилось несчастье – помер бедняга Кузьма. Как всплакнул его приятель:

– Сгорел от вина, сердешный!

Что делать? По закону надо пристава звать.

Позвали, а тот обыск учинил. Жена только руками всплеснула:

– Чего ж тут искать?! Кузьма был гол как сокол!

Пристав уперся:

– Полагается!

Жена вздохнула:

– Ну ищи! Может, брульянты сыщешь…

Сама в сторону отошла. А пристав за дело принялся – искать начал. И ведь нашел!

Завещание, по всей форме составленное. А в нем такое, от чего вдова чуть сознания не лишилась.

«Жене моей – 100 тысяч рублей.