Москва: мистика времени

Здесь сразу следует сказать, что церковь эта – не столь старинная, сколь основательная и почитаемая. Лет тридцать назад, в 1680-х годах, она была возведена еще деревянной, но уже имела почитаемую святыню – икону «Рождество Святого Иоанна Предтечи». Поначалу в церкви не было и ста дворов прихожан. Однако к началу нового XVIII века их число увеличилось до 200 с лишком. Впрочем, по московским меркам даже того времени это было невелико число. Но дело-то оказалось в том, что все они были весьма состоятельными. Можно даже сказать, тогдашними богачами. И то место у реки Пресни (то есть пресноводной, годной для питья, не заболоченной, как многие иные речки в округе, как, например, в том же Чертолье) было замечательным. Церковь возвели на взгорье и у излучины реки. Неудивительно, что деревянной она простояла всего-то пару десятилетий. Богатые прихожане собрали денежки на обновление – возведение храма каменного, о чем и было в 1714 году подано прошение в соответствующие государевы органы: «В прошлых годех построена у нас церковь деревянная во имя Рождества Иоанна Предтечи, что за рекою Преснею, которая от давних пор весьма обветшала».

Впрочем, прихожане несколько лукавили – церковка еще стояла весьма прочно. Но раз деньги собраны – можно и каменный храм строить. Да вот загвоздка. Строительство-то началось, но быстро оказалось свернутым. Ибо по всей стране вышел указ, запрещающий каменное строительство, «поелику весь камень должно на строительство Новой столицы переправляти». Новая столица, это как все понимают, град Петра – Санкт-Петербург. Вот и застыло развитие каменного зодчества во всей стране. Осталась еще на 15 лет деревянной и церковь Иоанна Предтечи, что на речке Пресне в Москве. Только в 1728 году (уже спустя три года после смерти Петра Великого) запрет будет снят и строительство храма возобновится.

Но пока церковка деревянная, неказистая, никакого особого почета к ее служителям не имеется. Не потому ли ее тощий пономарь Конан Осипов несколько раз пытался прорваться к приехавшему по делам в Москву из Петербурга начальнику Преображенского приказа князю Ромодановскому. Пономарю-то его дело казалось делом большой важности. Но, видно, и в те времена чиновничий люд не стремился к разговорам со всякими просителями. Стража просто выбрасывала настырного Осипова вон, а однажды и побила. Вот тогда-то пономарь и не стерпел – гаркнул прилюдно:

– Государево Слово и Дело!

Такой клич означал уже не личную нужду, а дело государевой важности. И потому стражники не посмели вновь выгнать Конана, а пропустили к начальству – пусть разбирается. В конце концов, если настырный пономарь соврал, и дело его не важно для императорских нужд, его примерно накажут. Неправильное провозглашение «Слова и Дела» грозит тяжелыми последствиями: могут и на дыбу вздернуть, могут и язык вырвать да глаза выколоть.

Однако у Осипова нашлись веские доказательства для употребления тайного клича. Причем такие, что простого пономаря тут же отвезли в дом князей Ромодановских, где в то время гостил самый влиятельный представитель этого старинного рода – личный друг самого императора Петра I – Иван Федорович Ромодановский.

Сей вельможа был сыном «князя-кесаря» Федора Юрьевича Ромодановского – личного друга и наиприближеннейшего придворного царя Петра I. Недаром же Петр оставлял Федора Юрьевича руководить царством в период своих заграничных поездок. Именно он расправлялся со Стрелецким бунтом, ему же император доверил и руководство Преображенским приказом, который занимался сыскным делом.

Ну а после смерти отца «князем-кесарем» и любимцем Петра стал и сын – Иван Федорович. 24 февраля 1718 года император лично написал Ивану Федоровичу Ромодановскому: «Как словесно Вашему Величеству били челом, так и письменно доносим, дабы благоволили дела Приказу Преображенского принять так, как блаженные памяти отец ваш управлял».

Не стоит удивляться, отчего Петр именует Ромодановского-сына Величеством – император сам присвоил ему такой титул. Петр вообще любил притворяться «никчемным», «почтенным слугой» и пр. Он же знал, что он – император. В данном же случае Петру необходимо было, чтобы Ромодановский-младший служил ему столь же усердно, сколь Ромодановский-старший. За-ради верного служения можно и не такую записку написать. Вот Ромодановский-сын и начал стараться. А тут как раз и подвернулся пономарь Конан Осипов. Правда, поначалу «князь-кесарь» не особо внимательно выслушал пономаря. Но…

Хитрый пономарь речь повел исподволь. Объяснил, что по долгу церковной службы частенько сталкивается с историями, всплывающими на исповеди того или иного высокопоставленного прихожанина. Конечно, пономарь – не священник, но и у него есть уши. Вот и услышал он как-то сбивчивое воспоминание бывшего дьяка Большой казны Василия Макарова. Тот рассказывал о каком-то старинном тайнике в подземельях Московского Кремля. Деньги там, видать, немалые. Ну а нынче все понимают, что молодое государство Петрово остро нуждается в средствах, вот Конан и решил рассказать, что узнал.