Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

В последних главах книги мы обратимся к рассказам тех людей, кто строил московские небоскребы и кто в них жил. В этих главах мы увидим, как в послевоенный период возведение небоскребов стало средством, благодаря которому трансформировались и государство, и человек. В шестой главе рассмотрим опыт строителей (вольных и заключенных), в основном приехавших или свезенных в Москву издалека. В этой главе идеализированный образ строителя-высотника сопоставим с реальными условиями жизни на стройплощадках. Седьмая глава посвящена тем представителям советской элиты, кто просил предоставить им квартиры в жилых небоскребах. Эти избранные граждане искали выход из московского жилищного кризиса и направляли письма высокопоставленным чиновникам с просьбами выделить им квартиру в новых городских башнях. Опираясь на эти ходатайства, написанные на имя Берии и других руководителей, мы узнаем о надеждах и разочарованиях, которые были связаны с московскими высотками в сознании простого народа и представителей элиты. И те, кто трудился над созданием небоскребов, и те, кто выиграл от их появления, и те, кого переселили из-за их строительства, неизбежно вступали в прямые отношения с государством. Как показано в главах 5–7, в последние годы сталинского правления монументальная архитектура не только меняла городской пейзаж советской столицы, но и приводила к переосмыслению отношений между государством и обществом.

В середине 1950-х годов, едва строительство московских небоскребов было завершено, они сразу сделались символами сталинских «излишеств». В последней главе мы расскажем о том, как Никита Хрущев на Всесоюзном совещании строителей, архитекторов и работников строительной отрасли в декабре 1954 года набросился с критикой на московские высотки и на построивших их архитекторов. Вскоре московские монументальные здания были объявлены главными врагами в развернувшейся борьбе с неэкономичным проектированием. Однако новые небоскребы, столь же полезные, сколь и монументальные, продолжали господствовать над городом. В частности, в хрущевскую эпоху Московский государственный университет стал одним из главных, знаковых мест оттепели. И когда в 1950-е годы столицы нескольких республик СССР и стран соцлагеля получили в подарок аналогичные высотные здания, – так сталинский небоскреб отбросил свою длинную тень из Москвы до Киева, Риги, Бухареста, Варшавы и Праги.

На орбите сталинских строек московские небоскребы появились довольно поздно. К тому моменту, когда они показались на столичном горизонте, заводские трубы в Магнитогорске дымили вот уже два десятилетия. На протяжении 1930-х годов индустриализация подстегивала строительство и рост городов по всему Советскому Союзу[5]. С послевоенной перестройкой Москвы дело обстояло иначе. Здания, которые наложили на архитектурный облик советской столицы характерную сталинскую печать, были построены уже в те годы, когда правление диктатора подходило к концу. И время появления этих небоскребов повлияло на то, как их увидели историки (а зачастую – и не увидели).

Тот метод, который по сей день применяют для изучения московских небоскребов, первым сформулировал Никита Хрущев. В своем выступлении на упомянутом Всесоюзном совещании строителей в 1954 году Хрущев обругал новые московские здания, отнеся их к реликтам недавнего беззаконного прошлого. Из-за того, что московские небоскребы слишком тесно ассоциировались лично со Сталиным, они сами стали мишенью для критики. В своей речи Хрущев назвал московские высотки несерьезными и разорительными зданиями, олицетворяющими сталинские архитектурные «излишества». Новый советский лидер предложил шаблон, с которым с тех пор историки и подходили к высотным зданиям. В этой книге мы пытаемся обойтись без хрущевского шаблона и выстроить более сложную историю того, как проектировались и возводились эти здания и чтó они рассказывают о жизни в советской столице в позднесталинскую пору. Пусть даже мы согласны с хрущевской характеристикой московских небоскребов, все равно, чтобы понять эти здания в историческом контексте, на них нужно смотреть сквозь призму поздней сталинской эпохи, а не с позиций десталинизации.

Историки обычно обходили вниманием московские небоскребы, хоть они и выделяются на городском горизонте, потому что большинство научных работ о сталинской архитектуре в Москве сосредоточивались на Дворце Советов. Этот так и не построенный объект часто считается самым значительным и символичным архитектурным памятником сталинской эпохи, и он же выступает главной метафорой величественных замыслов и прозаических промахов сталинизма. Дворец Советов легко вписывается в морализаторские рассказы, служа наглядным примером глупости и заносчивости Советского Союза: неспособность построить Дворец Советов приравнивается к провалу советского проекта в целом.