Москва Норд-Ост

В театре у меня с собой было пятьсот долларов и папка с документами. Ничего не пропало. Когда я проснулся, мне сказали, что деньги и документы у заведующего отделением, главного кардиолога больницы. При выписке я из благодарности оставил ему деньги. Он сказал, что устроит банкет для всех, кто участвовал в нашем спасении.

Охранник Николай Любимов:

- Я проснулся через несколько часов после штурма, но ненадолго, следующие два-три дня почти все время был без сознания. И все-таки я помню, как ночью врачи обсуждали, как бы не работать на час дольше, ведь в ночь с субботы на воскресенье, когда я проснулся первый раз, был переход с летнего на зимнее время.

А еще до того, как я пришел в себя, вот что я увидел. Помню, лежу я в каком-то огромном зале, освещенном серебристым светом, как обычный дневной свет, только очень яркий, - вспоминает Любимов. - Душа отделилась от тела и полетела куда-то, а перед ней открылся туннель, как в метро, там, где движется эскалатор. И моя душа полетела туда, к «Батюшке». Тут я хотел бы добавить, что жил-то я в социалистические времена, крестить меня, правда, крестили, но я был очень далек от религиозных дел. А там я полетел прямо к «Батюшке», лечу, лечу, и начинаю молиться: «Боженька, дорогой мой, пойми меня, не могу я к Тебе, жена моя, Инесса, этого не переживет и пойдет за мной. Мы же сына только похоронили, она этого не переживет». И вдруг я в своем полете остановился, застыл и как перышко, по спирали, до сих пор чувствую эту легкость, полетел вниз. И пока летел, такую благодать испытывал! Долетел наконец, сел в самый дальний угол, смотрю из своего уголочка и прекрасно вижу, как на противоположной стороне мое тело окружают четыре врача и героически пытаются меня оживить. Буквально рычат медсестрам распоряжения: «Сделай ему укол адреналина!» А перед моими глазами появляется огромное табло, на котором красивыми оранжевыми буквами, очень четко прорисованными, загорается надпись: АДРЕНАЛИН. А другой врач кричит: «Массаж!» И загорается эта надпись. А с правой стороны стоит себе монитор, который контролирует деятельность сердца. Я смотрю, а амплитуда становится все меньше и меньше, наконец все, сердце перестало биться. В этот момент подходит, открывает правый глаз - как сейчас помню, - смотрит и говорит: ну конец, можно готовить в морг. И бригада рассыпалась. Кто-то пошел домой, какая-то женщина ищет свой зонтик, двое обсуждают игру «Локомотива» с Турцией, а я из своего угла смотрю на экран и вижу вдруг: пик! А потом долго-долго ничего. А потом опять: пик! Сердце начало биться! Один из врачей решил не идти пока домой, подождать, он со мной рядом сидел на стуле. А тут вскочил и кричит: «Ребята, он еще здесь!» Тут все вернулись ко мне, тому, который сидел в уголочке, свет погас, настала страшная темень, и я вернулся в свое тело.

Я потом рассказал врачам эту историю. Они сказали, что все так и было и такой момент был, когда они уже не надеялись меня спасти. Только табло с оранжевыми буквами не было. Спасли меня врачи и Господь Бог.

Я еще помню, что, когда врачи спасали меня на столе, они меня называли Ковальчуком. Душа хотела сказать, что никакой я не Ковальчук, а Любимов, но никто не слушал. Когда я в тело свое вернулся, почувствовал, что сердце забилось, я опять им хотел сказать, что я Любимов, но в горле трубка торчит, ничего сказать не дает. Тут я почувствовал, что задыхаюсь, - наверное, горло заливали кровь и флегма. Хочу и не могу сказать, что сейчас умру. В последнюю минуту они заметили мои усилия и вырвали трубку. И я понял, что жив! Сначала долго отплевывался, а потом глубоко вздохнул. А они удивились, что я дышу. Потом врачи мне сказали, что, когда я попал в больницу, у меня давление было 60 на 50, я был в глубокой коме, зрачки узкие, три вдоха в минуту.

Я стал себя трогать и щипать, проверяю, все ли на месте. Оказалось, что левая рука осталась бесчувственной, как парализованная. Приходили невропатологи, говорили, что это воспаление нерва. И объяснили, что я как бы отлежал руку. Я говорю: «Вы с ума сошли, как это отлежал?» А они мне: «Лежал когда-нибудь целый час на руке, а рука потом онемела? Ну, вот именно, и теперь то же самое, только лежал ты часа три-четыре! Сказать по правде, неизвестно, сколько ты так лежал, и трудно сказать, что будет дальше. Может, начнет работать, а может - нет. Посмотрим».