Москва Норд-Ост

Благодарю всех граждан России за выдержку и единство. Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей.

Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это - международный терроризм. Пока он не побежден, нигде в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И будет побежден.

Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: "Страшно не было - была уверенность, что будущего у террористов все равно нет".

И это - правда. У них нет будущего. А у нас - есть.»

Тогда, в субботний вечер, несколько часов после штурма, когда я слушал это обращение, мне казалось, что это прекрасное выступление - великолепно написанное, великолепно прочитанное. Для меня главным было то, что президент извинялся, в первый и пока что в последний раз за свое пребывание на посту в Кремле. Раньше он не просил прощения за катастрофу атомной подводной лодки «Курск», не каялся за войну в Чечне, а в тот вечер - извинился. Однако я только значительно позже понял, что это не были искренние извинения, они просто должны были увеличить его популярность в глазах тех россиян, которые живут далеко от Москвы и драму заложников видели только глазами проправительственных журналистов.

Люди, потерявшие в театре своих близких, просто не слышали этого выступления, им было не до телевидения и президента.

- Я никогда не слышала, чтобы он просил прощения, - говорит учительница Виктория Кругликова. - Столько раз раздавл потом медали и награды, даже встречался с детьми, игравшими в «Норд-Осте», но никогда не пригласил к себе тех, кто потерял там близких, и не попросил прощения. Никогда не сказал: «Вы попали на войну, мы хотели вас спасти, но не смогли». Моя сестра Ирина говорит, что для наших властей - мы темная, бесформенная масса. Спросите сегодня Путина, кто там погиб, - он не сможет вам ответить. Я думаю, что нас - и нас, и чеченцев - власти впутали в какую-то странную интригу, которой мы не понимаем. Может, наше правительство должно было доказать всему миру, что у нас есть терроризм, такой, как за границей, а может, показать, что война в Чечне неизбежна, и устроить кровавую бойню? Я уверена, что спецслужбы знали о том, что что-то готовится. Не могла же такая большая группа вооруженных до зубов людей с пудами взрывчатки так спокойно пробраться в центр Москвы. А значит, их впустили!

Во время Второй мировой войны, когда гитлеровские дивизии подошли к столице, говорили: «Велика Россия, но отступать некуда - за нами Москва!» И люди гибли, чтоб не допустить врага в сердце нашей Родины. А теперь вдруг оказалось, что в самом центре террористы убивают людей. Это как ужасный сердечный приступ всей страны.

Больше всего у меня претензий к президенту, ведь он должен нас защищать, раз мы его все выбирали. Он не только не справился с этой святой своей обязанностью, он сделал все наоборот: неизвестно во имя чего, так просто, убил нас.

После этой операции мне было стыдно, что я россиянка! Я даже хотела отказаться от гражданства, не хотела быть частью этого народа. Но не сделала этого. Ярослав погиб, а ведь он был россиянином. Я не могу его предать.

Эпилог

Террористическая акция боевиков Мовсара Бараева, наверняка подготовленная и руководимая издалека людьми, связанными с радикальным, фундаменталистским крылом чеченских сепаратистов, несомненно, имела целью не только прославление имен тех, кто ее осуществлял, но и достижение перелома в урегулировании чеченской проблемы. В результате, однако, теракт на Дубровке принес результаты, прямо противоположные задуманному.

Теракт надолго, может на десятки лет, погубил решение вопроса о чеченской независимости и дискредитировал все чеченское движение сопротивления. Радикальные идеологи партизан совершили грубую ошибку - они не поняли, что после 11 сентября 2001 года и терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне мир изменился. И хотя Бараев со своими людьми точно повторили сценарий нападения на Буденновск, в 2002 году во время нападения на Дубровку симпатии мира уже не были на их стороне. Басаев в 1995 году вернулся в Чечню победителем, поскольку Москва уступила под давлением мирового общественного мнения. В 2002 году через несколько часов после начала операция на Дубровке была единодушно осуждена всеми западными столицами, прежде всего самыми важными: Брюсселем, Лондоном и Вашингтоном, а также международными организациями во главе с ООН. Лидеры ведущих западных государств, для которых Россия является важным союзником в борьбе с терроризмом во всем мире, призвали чеченцев немедленно освободить заложников. Это только разозлило людей Бараева, которые ожидали, что мир будет на их стороне.