Москва Нуар. Город исковерканных утопий

На балконе Юля положила Барсика на пол, благо он был обклеен кафелем — в случае чего легко мылся. Барсик послушно лежал, вращая раскосыми голубыми глазками. Юля положила ему на шею, ближе к ушам палку от швабры. Потом схватилась за перила и со всего размаха прыгнула на палку, стараясь попасть ногами на разные ее концы. Раздался хруст, и глаза у Барсика с чпоканьем вылетели из глазниц, из горла вырвался хрип. Розовый язычок вылез набок. Юля попрыгала на палке для верности, потом сбегала на кухню за ножом и табуреткой. Села на балконе, и стала неторопливо освежевывать Барсика, воткнув ножик в горло. Шкурка слезала с трудом. На Москву спускался вечер.

Работа умиротворила Юлю. Она всегда успокаивалась, когда, например, чистила картошку или стирала носки.

Олежка пришел в восемь вечера. К тому времени Юля уже поставила Барсика в духовку и ждала, когда тот покроется румяной корочкой.

— Милая моя, — произнес Олежка, целуя Юлю в щеку. — Куда на сей раз мы отправимся?

«Блядь, — подумала Юля. — Ну неужели нельзя хоть один вечер посидеть дома и не шляться по промозглой Москве? Тем более Москва — вот она, рвется в окна — казино-корабль яростно мигает огнями». А вслух промямлила:

— Олеж… Я прям не знаю. Куда ты хочешь?

— На кладбище? — встрепенулся Олежка.

Юля вздрогнула. На кладбище они уже были позавчера. Ходили, читали фамилии, пили пиво, Олежка фотографировал кресты и памятники, которые казались ему особенно красивыми. Потом ему пришла в голову мысль, что неплохо было бы сфотографировать Юлю. Он велел ей раздеться догола и обниматься с крестами. Сам бегал вокруг с «Кэноном», искал ракурс получше. «Писькой, писькой прижимайся!» — орал он, входя в раж. «Лизни фотографию этого еврейчика! Давай! Стой так!» Или: «Все же попробуй. Ноги на перекладины а сама на верхушку креста, давай. Наденься на него, ну!» — он нетерпеливо тряс фотокамерой. Юля краснела, бледнела, руки дрожали. Она карабкалась на кресты и гранитные валуны, а октябрьский ветер пронизывал ее до костей.

— Нее… — протянула она через минуту. — На кладбище мы уже были. Помнишь? Позавчера. Это уже… э… э… неинтересно.

— Неинтересно? — обиделся Олежка, но обижался он недолго. Вот и сейчас бровки его разгладились, он примирительно произнес:

— Может, на лекцию по нанотехнологиям?

— Вчера были. — Юля заглядывала ему в глаза. — Я приготовила ужин… Может, посидим дома, посмотрим телевизор?

— Телевизор? — вздохнул раздраженно Олежка, но Юля глядела на него снизу вверх так трогательно, что он смягчился. — Ладно. Что у тебя на ужин?

— З…з… заяц, — клацнула зубами от волнения Юля.

— Аристократы ели!

Олежка прошел на кухню, уселся напротив окна, удовлетворенно крякнул, взяв в руку бутылку водки. Юля суетливо откинула дверцу духовки, обожгла мимоходом палец. Тихонько взвыла.

Олежка быстро расправился с Барсиком, лицо его залоснилось. Он зевнул. Встал, потрепал Юлю за щеку и отправился в гостиную, где лег на диван перед телевизором. Пока Юля мыла посуду, из гостиной донесся протяжный храп.

Олежка спал, приоткрыв рот.

И никакого секса.

…Утром Олежка проснулся, сладко потягиваясь. Юля проснулась раньше и теперь готовила завтрак — намазывала на батон красную икру. Слава богу, осталось немножко водки.

Олежка вышел на кухню, почесывая волосатый живот.

— Юленька, — промурлыкал он. — Чуть свет уж на ногах, а я у ваших ног!.. Трам-пам-пам!

Юля зарделась. Олежка опять потрепал ее за щеку. Сел. Налил в стаканчик водки, куснул бутерброд.

Расправившись с завтраком, он слегка пожурил Юлю:

— Неплохо бы кашки овсяной с черничкой приготовить бы… и сок свежевыжатый… Это в следующий раз. Нельзя быть такой прижимистой, Юлеш. Все икра да водка. Все, я побежал на работу в галерею! Вернусь к вечеру! — он подмигнул Юле, напяливая куртку.

Олежка убежал, хлопнув дверью, а Юля призадумалась. Надо было как-то добираться на работу. Пешком — нереально. На метро — нужны деньги. Вообще, деньги нужны.

Юля вздохнула. Взяла с буфета нож и пошла к соседям.

Постучала в железную дверь.

— Кто там? — раздался спустя пару минут скрипучий голос.

— Я, Наталья Павловна! — отозвалась Юля. — Соседка!

— Чего надо?

— Откройте, Наталья Павловна!

По ту сторону железной двери хмыкнули.

— Еще чего!

Юля вздохнула.

— Наталья Павловна! От вас… э… газ идет! Пахнет очень! Взорвемся ведь, как дом на Каширском шоссе, и привет! У вас утечка, видимо! Откройте!

Соседка некоторое время раздумывала, потом раздался лязг отпираемого замка. Выстрелила щеколда.

— Наталья Павловна, — Юля бочком протиснулась в открытую дверь. — Вот вы опасно придумали это, вот эту самодельную щеколду. Я смотрела «Службу спасения», так вот там постоянно вызволяют старушек из квартир, запертых на щеколды. А иногда и не успевают вызволить!

— Какая я тебе старушка? — огрызнулась Наталья Павловна. — Мне до пенсии еще год, если б ты знала, дурья башка!

Юля сжала в потной ручонке нож и притворила за собой дверь…

Сергей Самсонов Точка невозврата Останкино