«Москва-Одесса». Криминальная история

– Знаете ли! – стал он объяснять свою детскую, на первый взгляд, просьбу. – Когда-то на этой дороге я заметил дерево. Да-да! Самое обычное дерево! Неопознанной породы. Но его ствол как-то сказочно расщепился, а вверх потянулись новые самостоятельные стволы. Образовалась очень странная двухъярусная крона. Не умею объяснить, но это немудреное, как будто, зрелище часто приходит ко мне во сне. Иной раз даже думаю, не знак ли какой свыше? Может, следует отыскать то дерево, приблизиться к нему вплотную, поговорить? Возможно, что-то сокровенное для меня откроется? Впрочем, я понимаю, это причуды моего сознания, но освободиться от навязчивой идеи не могу. И бросить всё, чтобы ринутся в поиски, нет возможности. Я вполне допускаю, если бы нашёл то дерево, то в жизни моей ничего бы не изменилось. Разве душа бы успокоилась, перестали бы ночью необъяснимые видения давить. Знаете, я теперь даже не уверен, есть ли то дерево в реальности? Может, рухнуло от старости или сгорело? А, может, и не было его никогда? Игра воображения…

– Как вы интересно рассказываете, Вадим! – восхитилась Мария Петровна. – Вот послушала вас и, думаю, что сама заболею одержимостью в поисках того странного дерева. Только мне сложнее вашего придется; я даже не знаю, какое оно из себя?

– Вот уж, нет! Не для того я рассказал. Просто неудобно стало, что согнал вас с места.

– Не беспокойтесь, Вадим! Ерунда какая!

Михаила Ивановича эти разговоры не занимали. Он старался по карте проследить маршрут поезда, но всё изменилось самым удивительным образом. Казалось, как можно дорогу поменять, проложив ее однажды между двумя городами? Однако теперь почти всё не соответствует старому железнодорожному справочнику. Это удивляло и забавляло полковника. Он не понимал, почему карта не помогает ему разобраться в столь простом вопросе, потому посмеивался над собой, якобы постаревшим и отупевшим, утратившим былую остроту ума и прежние навыки.

– Оставлю вас ненадолго. К расписанию схожу. Не пойму, какой дорогой едем!

– Да ты, Михаил, беспокоишься, словно тебе колонну танковую вести! Машинист всё сам знает! Довезет!

– Конечный результат нам, конечно, важен, но и процесс – не менее того! – парировал Михаил Иванович и скрылся за дверью.

Долго разглядывая расписание, закрепленное на стене вагона, но, не составив о маршруте должного представления, он запомнил, что следующей станцией для их тридцать третьего станут Сухиничи, через два часа прибудут в Брянск, а дальше начнётся украинская земля. Значит, граница, таможня, декларации, контроль, проверка документов… Этого добра в жизни Михаила Ивановича случалось немало, но тогда были поездки в другие страны, недружественные и даже враждебные! Ведь между друзьями границы не возводят! Хотя их лишь раньше не возводили. Потому простые люди, как говорят, народы, недоумевают, но кто-то упорно старается их рассорить, убедить в необходимости подозревать друзей в скрытой враждебности. Оно и понятно! Проще все население подключить к поиску пресловутых виновных, нежели навести реальный порядок в экономике, культуре, образовании, морали… Столь важная задача пока даже не ставится. Возможно, и поезда сегодня идут иными маршрутами, чтобы продемонстрировать особые пути нынешней России и Украины. Хотя всем и без того ясно, что любой путь обязан быть особым, даже если он ведет никуда. Потому, как ни взгляни на эту железнодорожную проблему, а не мешало бы подумать, прежде чем опрокидывать вверх дном!

Размышления Михаила Ивановича прервала супруга, выглянувшая из купе и присоединившаяся к нему, дабы разглядеть красиво оформленное расписание:

– Михаил, пора лекарства принимать. Разузнал, что нас ждет впереди?

– Только хорошее! Ладно, пошли. Но я же просил не оставлять купе без присмотра!

– А ты до сих пор в нем сомневаешься? Напрасно! Прекрасный молодой человек!

Вернувшись в купе, Мария Петровна в преддверии обеда принялась извлекать на стол содержимое пустеющей сумки, а Вадим, чтобы не мешать, извинился и ушел к жене и детям.

*

На станции Сухиничи скорый поезд стоял полчаса. Как и полагалось по расписанию. Продавцов мягкой игрушки здесь оказалось больше, нежели пассажиров. Изредка кое-кто выскакивал раздетым на мороз и из множества диковинных существ выбирал некое создание, приемлемое по цене, размерам, сходству с реальным животным, раскраске и прочему. В это время остальные пассажиры, страдая от скуки, оценивали приобретение попутчиков, выглядывая из окон. По той же причине они следили за перемещением продавцов, слоняющихся в обнимку с нераспроданными слонами и жирафами и погружающимися с ними во всё более глубокую грусть.