Москва патриаршая

Как видим, Петр I играет в игры, очень схожие с забавами Ивана Грозного. Это то же двойничество. Петр и его приближенные - оборотни; в обычное время они те, кто они есть, в часы потех они как бы надевают маски: кто-то становится «князь-кесарем», кто-то «генералиссимусом», кто-то «патриархом». А Петр умышленно понижает себя до «диакона», «шкипера» и «бомбардира». Он, как и Грозный, любит смешивать безродных и родовитых. При нем многие, «кто был ничем», становятся «всем». И вокруг Петра - западные иностранцы...

Мы уже отмечали, что подобные потехи имеют демоническое происхождение. Это подражание бесам, любящим принимать на себя образы (личины, маски) различных людей или животных. В прямой связи с этим стоит покровительство Петра театру, поскольку в основе театрального искусства лежит потребность «перевоплощаться» во что-то такое, чем человек на самом деле не является.

Отсюда недалеко и до самозванства. И XVIII век действительно дает ряд самозванцев. Этот феномен проявляется уже в личности самого Петра: он хочет подчинить себе, восхитить то, что ему по праву и закону не принадлежит, - область духовной жизни русского общества, управление церковными делами. В 1698 году Петр возвращается из Европы, где, особенно в Англии, многому научился и стал «мастером», возможно, не только в деле кораблестроения... Очень вероятны сведения о том, что первая масонская ложа в России возникает при Петре66.

За балаганным шумом кощунственных потех и дымом фейерверков начиналась тихая и очень серьезная работа, нацеленная на разложение коренных устоев народной и церковной жизни России.

Этих тайных дел люди не знали, но они очень точно узнали и почувствовали дух петровских нововведений, определив его как дух антихристов. Так теперь думали все ревнители православного благочестия - и «никониане», и старообрядцы.

Очень показательно «дело» некоего Григория Талицкого, который проповедовал апокалиптичность происходящего и говорил о Петре I как об антихристе. Его «тетрадки» производили сильное впечатление. Послушавший их в 1699 году епископ Тамбовский Игнатий умилился до слез. Талицкий просил владыку довести его сочинения до патриарха, чтобы и всему народу «про то было ведомо». Игнатий отвечал: «Видим мы и сами, что худо делается... Да что мне делать? Один я - немощен!» Об этих разговорах епископа стало известно властям. Они потребовали «расстричь» Игнатия. Но патриарх Адриан не исполнил этих требований до самой своей смерти. Потом и епископ Нижегородский Исайя не согласился на церковную расправу над Игнатием, за что сам пошел в ссылку. Затем архиерейский собор все же расстриг преосвященного и власти заточили его пожизненно в тюрьму Соловецкого монастыря67.

Патриарх Адриан также не исполнил желания Петра I насильственно постричь в монашество его первую жену Евдокию Лопухину, чем вызвал в 1698 году немалое раздражение царя. В том же году святейший заступился и за стрельцов, осужденных на казнь. Пусть безуспешно, но он все же «печаловался» о них царю, держа в руках икону Богоматери, чем тоже вызвал вспышку царского гнева.