Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Обычные для грубой разговорной речи эвфемизмы: буква «Б» заменяет матерное слово «блядь», а «Ц» – слово «целка», то есть девственница.

38.13 C. 94. Заело, длинный мозгляк? —

Автор «Москвы – Петушков» наделяет своего литературного визави собственными «физическими» характеристиками, в том числе ростом. В мемуарах о Ерофееве есть упоминания о высоком росте писателя: «Отец [Венедикта Ерофеева] был высокий, стройный. Венедикт в него, только улучшенный вариант» (Фролова Н. [О Вен. Ерофееве]. С. 77); «Высок, строен, за осанку Петяев прозвал его „кедром ливанским“» (Любчикова Л. [О Вен. Ерофееве]. С. 82); «…в Вене было метр восемьдесят семь (он обычно говорил: метр восемьдесят восемь)… Он был не просто высоким, а гибким, стройным» (Ерофеева Г. [О Вен. Ерофееве]. С. 87).

Мозгляк же – слабый физически, а часто и умственно, человек, что вполне соотносимо с худобой Венедикта Ерофеева. Ср. у Достоевского: «…а всего только один раз виделись, мозгляк такой» («Честный вор», 1848).

38.14Лорд Чемберлен, премьер Британской империи… —

Невилл Чемберлен (1869–1940) – видный государственный и политический деятель Великобритании; в 1937–1940 гг. – премьер-министр правительства Великобритании и лидер Консервативной партии. В сознании рядового советского человека имя Невилла Чемберлена имело резко негативную окраску в связи с тем, что тот занимал нейтральную по отношению к фашистам позицию и в 1938 г. подписал знаменитое Мюнхенское соглашение вместе с Гитлером, Муссолини и Деладье, а также инспирировал так называемые Лондонские переговоры с фашистской Германией в 1939 г.

Однако еще более дурной славой в Советской России пользовался его старший брат – Остин Чемберлен (1863–1937), который, будучи в 1924–1929 гг. британским министром иностранных дел, разорвал в мае 1927 г. дипломатические отношения с СССР и пытался организовать против него интервенцию. Именно Остин Чемберлен был в 1920–1930-е гг. в СССР самым популярным объектом для карикатур, плакатов и проч.; см., например, упоминание о нем в ироническом контексте, сопряженном с «Бесами» Достоевского, у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях» (гл. 13) и соответствующий комментарий: Щеглов Ю. Романы И. Ильфа и Е. Петрова: Спутник читателя: В 2 т. Вена, 1990–1991. Т. 1. С. 214–215.

А вот из Саши Черного:

«Мимо моего уха пролетел камень. Гид объяснил, что, должно быть, какой-нибудь пролетарий принял меня за Чемберлена и невольно дал волю своему гражданскому негодованию.

<…>

До чего все-таки в них [в советских гражданах] развито отвращение к Чемберлену!» («Наблюдения интуриста», 1931).

38.15…поскользнулся на чьей-то блевотине – и в падении опрокинул соседний столик. —

Помимо чисто натуралистических «ресторанных» реалий, здесь есть и отсылка к ветхозаветному пророку: «Горе венку гордости пьяных Ефремлян… <…>…Шатаются от вина и сбиваются с пути от сикеры; священник и пророк спотыкаются от крепких напитков; побеждены вином, обезумели от сикеры, в видении ошибаются, в суждении спотыкаются. Ибо все столы наполнены отвратительною блевотиною, нет чистого места» (Ис. 28: 1, 7–8).

38.16 C. 95. Вот: идет Минин, а навстречу ему – Пожарский. —

Кузьма Минин (Сухорук) (ум. 1616) – гражданин Нижнего Новгорода, с 1611 г. – земский староста, с 1613 г. – член Боярской думы; один из лидеров русского национально-освободительного движения против польской и шведской интервенции начала XVII в.

Дмитрий Пожарский (1578–1642) – русский князь; вместе с Мининым возглавил так называемое Второе народное ополчение против польско-литовской интервенции. Минин с Пожарским – неотъемлемая часть не столько русской истории, сколько русской культуры – благодаря знаменитому памятнику И. Мартоса, сооруженному на Красной площади в Москве в 1804–1818 гг.

Минин и Пожарский (как персонажи) появляются в финале оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя» (37.16), действие которого происходит в Москве на Красной площади (эпилог, карт. 2); в опере их окружает народная толпа, ликующая по поводу освобождения столицы от поляков.

В контексте апелляций к русской живописи (15.9) отмечу акварель русского живописца Г. Угрюмова «Минин взывает к князю Пожарскому о спасении Отечества» (конец XVIII – начало XIX в.; Третьяковская галерея), на которой фактически воспроизводится ситуация «талифа куми»: Минин, стоящий у ложа Пожарского, призывает князя встать на защиту родины и указывает левой рукой на дверь и на стоящих в дверях воинов, а Пожарский, лежавший до прихода Минина на кровати, начинает вместе со словами Минина приподниматься с постели.