Москва Поднебесная

Все люди на границе миров, майор с Верочкой, Елисей с женой, и перевоплощённые свинки, увидев, что происходит с титаническим сооружением, перепуганно бежали куда-то прочь, в темноту. Мамедов, забыв обо всём на свете, истерически кричал и метался из стороны в сторону, истошно матерясь. Он в первые минуты дрожи стены, зачарованный невиданным зрелищем, упустил из вида свою возлюбленную, и теперь не знал, в каком направлении умчалась она с подругой. А оттого места себе не находил среди этого ада.

– Что это?!.. – Метатрон безумными глазами созерцал вертикальный шторм. – Она рушится?! Что нам делать?!!

– Убираться отсюда! – кричал Гор, маша мощными чёрными крыльями. – Убираться как можно скорее!..

Архангел, схватив своих слуг, Сириуса и Жерара, тревожно кружил над землёй. Он сам не понимал, что случилось.

– Боже! Если такое происходит только оттого, что один свободный покинул этот мир… что же будет, если его покинут все?! – Он полетел прочь от стены, в сторону, куда бежали Загробулько и Лисичкина. На лету он схватил их двоих и, взмыв ввысь, исчез в точке входа в реальный мир, мгновенно переместившись в объективную реальность. Анастейд схватила обезумевшего Мамедова и нырнула вслед за Архангелом. Гор тоже устремился за ними, но, опомнившись, вернулся, отыскав дрожащих вдали от стены Лавандышеву с Вознесенской.

– Ну что, дамочки? Домой? – крикнул он голосом, полным безумства, и, не дожидаясь ответа, поднял напуганных до смерти звёздных подруг в небо. Гор выглядел сейчас примерно как сумасшедший, беснующийся на пожарище собственного жилища. Карие глаза его горели, и в жилах пульсировала кровь, горячая, как лава вулкана. Канал в объективную реальность был открыт всегда, но только высшие могли видеть его. Именно туда, вслед за Архангелом и божественной Анастейд, и влетел птицеголовый Фалкон с двумя визжащими в его руках развратными знаменитостями.

Елисей сам пытался спасти свою ненаглядную супругу, но не знал, куда лететь. Он метался в небе, прижимая Наталью Андреевну к стучащей молотом груди, как ласточка, попавшая в бурю. Его спас Метатрон. Огромный и красивый, высекающий молнии при каждом взмахе крыльев, он в один миг нашёл бывшего ангела, вновь почувствовавшего радость полёта, и, бережно обернув чудесными своими крыльями, вытащил в объективный мир.

Последним границу миров покинул ангел Дриммейн. Один он смотрел на стену сознания полными радости глазами. Один он видел, как чудовищная вибрация стихает, как разглаживается поверхность её, только что неожиданно лишившаяся одного сегмента. Только он один видел, как всё становится на места. И ещё он чувствовал, что где-то там, за гранью, которую отныне перейти ни ему, ни кому другому уже не по силам, существует теперь новый прекрасный мир, удивительный и счастливый, полный любви и радости. Мир, в котором нет никого, кто был бы ограничен…

Эпилог

В Москве была ночь. Спокойная летняя ночь с брызгами горячих звёзд и ярко-жёлтой луной в безоблачном небе. Основная масса граждан давно спала глубоким сном в своих отдельных квартирах. Тихий московский дворик одного северного района Москва был наполнен спокойствием и негой. Слабо шелестели листвой редкие деревца возле детской песочницы, да у помойного бака, шурша целлофаном, искал съестные объедки голодный бездомный пёс.

Из всех окон, выходящих во двор, горело лишь одно, на седьмом этаже. Страдающая бессонницей Зося Петровна Захарьева сидела у него, подперев кулаком щёку, пила чай вприкуску с маковым кренделем, и грустила. Более всего грустно ей было оттого, что телевизор не работал, а из-за этого ночные часы тянулись ещё дольше и ещё мучительнее.

Читать Зося Петровна не любила, и книг в доме не держала. Разве что была у неё старая брошюра Библии Нового Завета от церкви Мормонов, полученная бесплатно у метро Новокузнецкая из рук агитатора иностранного происхождения, да большая медицинская энциклопедия, в которой Зося Петровна порою вычитывала научные формулировки своих хвороб.

Пенсионерка была одинока, даже зверюшку никакую в доме не держала, а оттого излить свою тоску никакому живому существу не могла.

Тут грусть Зоси Петровны что-то прервало, и она увидела, как во дворе полыхнула беззвучно синяя молния и из воздуха на землю посыпались ангелы небесные, в руках неся людей. Никто, кроме одной Захарьевой, этого не видел. Старуха вскрикнула и пролила на подоконник чай.

– Господи боже!.. Армагеддон! – ужаснулась пенсионерка. Тут её грудь охватил жар, сознание тотчас померкло, и она упала без чувств на линолеумный пол. В беспамятстве ей привиделось, будто снова она молода, красива и беспечна. Будто бежит она по ромашковому полю, собирая полевые цветки, и сплетает из них венок, а за полем видны, словно Алтайские горы, высокие стога, и ждёт её в этих стогах, развалившись вольготно, красавец-кавалер в фуражке с гвоздикой и гармоникой.