Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

«Задонщина» также прямо говорит о том, что противостояние между Русью и Ордой имело не только вероисповедную, но и национальную природу. Победа на Куликовом поле была победой русских как народа жребия Яфетова над татарами как народом жребия Симова и расплатой за поражения на Каяле и Калке: «Пойдем, брате, тамо в полунощную страну – жребия Афетова, сына Ноева, от него же родися русь православная… И оттоля на восточную страну – жребий Симова, сына Ноева, от него же родися хиновя – поганые татаровя, бусормановя. Те бо на реке на Каяле одолеша родъ Афетов. И оттоля Руская земля седитъ невесела; а от Калатьския рати до Мамаева побоища тугою и печалию покрышася, плачющися, чады своя поминаючи – князи и бояря и удалые люди, иже оставиша вся домы своя и богатество, жены и дети и скот, честь и славу мира сего получивши, главы своя положиша за землю за Рускую и за веру християньскую… Снидемся, братия и друзи и сынове рускии, составим слово к слову, возвеселим Рускую землю и возверзем печаль на Восточную страну – в Симов жребий»940. Летописные повести о Куликовской битве также подчеркивают одновременно иноверческую и инородческую природу татар. Так, в краткой повести они именуются «поганым родом Измалтескым», «сынами Агариными» и «иноплеменниками»941, а пространная повесть называет их предводителя Мамая «плотным (т.е. плотским) дьяволом», а их самих – «нечестивыми измайловичами», «беззаконными агарянами», «треглавными зверми сыроядцами» и «содомлянами»942.

Поколебать убеждение русских людей в том, что критическая точка в «истории спасения» Руси пройдена, уже не могли никакие последующие успехи татар, в том числе взятие Москвы Тохтамышем два года спустя после победы на Дону. Летописный рассказ, ближайший по времени к этим событиям, определяет их как «зло пришествие Тохтамышево и горкое поганыхъ нахождение»; Тохтамыш движется на Русь «съ всею силою своею и съ всеми своими безбожными полкы Татарскыми»; после взятия Москвы татарами «въ церквахъ же и въ олтарехъ убииство съдеаша и кровопролитья сътвориша окааннии, и святая места погании оскверниша». Летописец традиционно объясняет происшедшее как наказание за грехи русских людей: «Сии вся приключишася на христианстемъ роде отъ поганыхъ, грехъ ради нашихъ»943.

В то же время это и все последующие наказания решительно отличаются от того, чем было Батыево нашествие. Примечательно, что автор пространной повести о взятии Москвы Тохтамышем сначала объясняет нашествие татар «гневомъ Божиимъ, за оумножение греховъ нашихъ», а затем приписывает помощи Бога победу Владимира Серпуховского над одним из татарских отрядов: «Князь же Володимерь Андреевичь стояше, ополчився, близъ Волока, събравъ силоу около себе; и неции отъ Тотаръ, не ведуще его ни знающе, ехаше на ны; он же о Бозе оукре [пи] вся и оудари на нихъ, ти тако милостию Божиею овыхъ оубилъ, а иныхъ живыхъ поималъ, а нии побегоша»944.

Ещё более укрепили русских людей в их убеждении в Божественном заступничестве события 1395 г., когда войска Тамерлана достигли южных рубежей Руси, а им навстречу выступили русские войска во главе с Василием I. На Руси Тамерлану приписывали намерение повторить нашествие Батыя: «Прииде [Темир Аксак] ратью на цесаря Тактамыша, и бысть имъ бой на месте, нарицаеме Ораиньскомъ, на кочевища цесаря Тактамыша; и прогна цесаря Тактамыша. Оттоле възгореся оканный, нача мыслити въ сердци своемъ тако и Рускую землю попленити, аки преже сего, за грехи попустившю Богу, поплени цесарь Батый Рускую землю, а гордый и свирепый Темирь Аксакъ то же помышляше, хощетъ взяти Рускую землю. И собра все вое свое, проиде всю орду и всю землю Татарьскую, прииде близъ пределъ Резаньския земля, взя градъ Елечь, и князя елечьскаго изнима, и многи люди помучи. И се слышавъ, князь Василей Дмитреевичь собра воя своя многи, поиде с Москвы и къ Коломне, хоте ити противу ему въ стретение; пришедъ ратию, ста на брезе у Оки реки. Тимирь Аксаку же стоящю на единомъ месте 15 дни, помышля, оканный, хоте ити на всю Рускую землю, аки вторый Батый, разорити крьстьяньство»945. Однако Тамерлан внезапно развернул свои войска и ушёл обратно, причем случилось это после того, как в Москву из Владимира была доставлена Владимирская икона Богоматери.