Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Само существование Улуса Джучи и наследовавших ему татарских ханств воспринималось в Москве как аномалия, нарушение естественного порядка вещей, а уничтожение этих ханств – как восстановление исторической справедливости. Естественно, что подобные взгляды не оставляли русским великим князьям и царям никакой возможности для восприятия себя в качестве правопреемников джучидских ханов.

Московское Царство не было евразийским государством, не было государством православных русских и мусульманских татар. Оно было исключительно русским государством, в котором полноправными подданными были лишь православные русины: «Иноземцы делились на две категории (в зависимости от наличия собственных земельных владений). Представителей первой можно было бы назвать „внутренними“ иноземцами. Мусульмане и язычники бывших Казанского, Астраханского и Сибирского ханств, официально провозглашенные подданными православного монарха, оставались в России иноземцами… Они не допускались к управлению страной, не занимали государственных постов (не входили в Боярскую думу, не участвовали в Земских соборах, не возглавляли приказов, воеводств и т. д. и не могли даже стать чиновниками любого уровня). Неправославная знать не входила в русское дворянское сословие»1019.

Татары и прочие «евразийские» инородцы, проживавшие в пределах Московского Царства, в правовом отношении приравнивались к выходцам из-за границы: «К другой категории иноземцев в России принадлежали „внешние“ иноземцы – иммигранты, т.е. подданные других стран (и представители иных церквей). Они не имели в России корней и прав собственности на какие-либо территории… Принадлежность к „чужим“ религиозным общинам роднила „внешних“ и „внутренних“ иноземцев. Не вступив в московскую церковь, иммигранты, как и татары и жители Сибири, оставались иноземцами в структуре русского государства»1020.

Сказанное выше в полной мере касается и служилых Чингисидов. Об их чуждости в структуре русской государственности свидетельствует уже то, что занимались ими не внутренние русские приказы, а тогдашнее «министерство иностранных дел»: «Все Чингисиды в России XVII в. ведались в Посольском приказе, поэтому для получения той или иной дачи требовалось написать челобитную во внешнеполитическое ведомство»1021. В правовом отношении они были приравнены к западноевропейским иммигрантам: «Во второй половине XVI в. статус служилых Чингисидов приблизительно сравнялся со статусом знатных выходцев из Западной Европы, волей судеб оказавшихся в России. Таких, например, как бывший магистр Ливонского ордена В. Фюрстенберг, юрьевский епископ Гартман, датский принц Магнус. Даже если они брались в плен, то считались не внешними врагами, а своими „служебниками“, временно находящимися в „опале“. К ним применялась такая модель отношений, будто они были „отъездчиками“, добровольно поступившими на службу к Ивану IV. Формы их содержания также были схожими»1022.

Впервые Чингисид на русской службе упоминается в связи со сражением у Евфимиева монастыря под Суздалем 7 июля 1445 г. между русскими во главе с московским великим князем Василием II и татарами во главе с сыновьями хана Улуг-Мухаммада Махмутяком и Якубом. Поражение Василия летописец объясняет малочисленностью русских войск: «толико бяше ихъ съ полторы тысячи, понеже бо всехъ князеи полци не успеша съвъкупитися, ниже царевичю Бердедату не успевшу приити, ту бо нощь въ Юрьеве начевалъ»1023. Бердедат был сыном хана Худайдата, боровшегося за власть над Ордой в 1420-х гг. Об обстоятельствах его поступления на русскую службу нам ничего не известно. В источниках Бердедат упоминается ещё только один раз – в феврале 1446 г., когда после свержения Василия II Дмитрием Шемякой он ушёл в Литву вместе с двумя другими служилыми царевичами – Касимом и Якубом.

В конце 1445 г. незадолго до того обосновавшийся в Казани хан Улуг-Мухаммад был убит своим сыном Махмутеком. Младшие братья нового хана Касим и Якуб бежали на Русь и поступили на службу к Василию II. Они со своими отрядами участвовали в нескольких его военных кампаниях против Дмитрия Шемяки, литовцев и татар. Спустя несколько лет (традиционная датировка этого события 1452-м годом является лишь догадкой В. В. Вельяминова-Зернова) Василий II пожаловал Касиму Городец Мещерский на Оке, ставший с тех пор называться Касимовым. Благодаря своему расположению Мещера могла использоваться для оборонительных и наступательных действий как против Большой Орды, так и против Казанского ханства. Кроме того, её правителей можно было при случае использовать для вмешательства во внутренние татарские смуты.