Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Помимо Касимова, служилым Чингисидам «жаловались» и другие города Московского Царства. Подобные «пожалования» зачастую служат основанием для домыслов о том, что русское население таких городов оказывалось в полной власти татар, которые могли с ним делать всё, что им ни заблагорассудится. В действительности условия подобных пожалований строго оговаривались и оформлялись особыми юридическими документами – «шертными грамотами». Судя по описи русского царского архива, в XVI в. в нём хранились «грамоты шертные городетские Нордоулатова царева, и Салтангаева, и Зенаева, и Шахъавлиярова, и сеитов, и князей городетских – а всех грамот 9» (т.е. документы татарских правителей Касимова), а также «грамоты Магмед-Аминевы, как на Кошире был, Абдыл-Летифовы, как был на Юрьеве и поручная ево ж, и запись шертная, и новая Абде-Летифова, как ему дал князь велики Коширу»1030. Отсюда можно заключить, что оформление шертной грамоты было обязательным условием пожалования служилого татарского правителя городом на Руси.

До наших дней по воле случая дошёл только один из таких документов – шерть, данная в 1508 г. царевичем Абдул-Латифом, сыном казанского хана Ибрагима, которому Василий III пожаловал город Юрьев. Уже В. В. Вельяминов-Зернов установил, что её основные положения восходят к образцу подобных грамот, которые заключались с касимовскими ханами1031. Из этого следует, что текст шерти Абдул-Латифа является стандартным и свидетельствует о содержании всех остальных подобных грамот, не дошедших до нас.

В предисловии к документу говорится, что «князь великий… даетъ царю Абдылъ-Летифу городъ Юрьевъ зъ данью и со всеми пошлинами». Собственно, в этом и заключается весь смысл пожалования – служилый татарский царевич получает с города деньги на содержание себя и своих воинов, с которыми он обязуется воевать против врагов Руси. Никакой власти над населением города ему не предоставляется. Особо оговаривается запрет на насилие над жизнью и имуществом русских людей:».. Мне Абдылъ-Летифу и моимъ уланомъ и княземъ и казакомъ нашимъ, ходя по вашимъ землямъ, не имать и не грабить своею рукою ничего, ни надъ хрестьяниномъ ни надъ какимъ не учинити никаковы силы; а хто учинитъ надъ хрестьянскимъ богомолствомъ, надъ Божиею церковию, каково поругание, или надъ хрестьянствомъ надъ кемъ ни буди учинитъ какову силу, и мне за того за лихого не стояти, по той роте его выдати»1032. Татары, которые это условие нарушают, подлежат бессудной казни на месте преступления: «А хто его надъ темъ насилствомъ убьетъ, въ томъ вины нетъ, того для мне роты не сложити… Кто почнетъ силою кормъ имати и подводы своею рукою, посолъ ли, не посолъ ли, а кто его надъ темъ убьетъ, в томъ вины нетъ»1033.

А. Л. Хорошкевич по этому поводу совершенно справедливо отмечает, что «на Руси регламентировались почти все стороны деятельности и жизни выходцев из Крымского и других ханств и орд. Целью регламентации было сохранение в неприкосновенности основ внутреннего развития страны, сокращение до минимума вмешательства крымских и ордынских выходцев в ее внутреннюю жизнь, гарантия неприкосновенности имущества коренного населения»1034.

Нет оснований считать, что «пожалование» русских городов служилым Чингисидам приводило к росту налогового бремени для населения этих городов. В действительности налогообложение оставалось тем же, а служилые татары получали лишь часть доходов, которая до того шла в казну русских государей: «Вряд ли справедливы утверждения некоторых исследователей, отмечающих, что внедрение татарских выходцев усугубляло эксплуатацию коренного населения, так как на земледельческое население возлагались обязанности по полному содержанию значительных военных отрядов. Чингисидам передавались только права на получение доходов с той или иной территории, причитающиеся ранее великому князю московскому (царю) или его родственникам. В документах ни разу не отмечено, что передача доходов с уезда или волости служилому царю или царевичу означала какие-либо дополнительные сборы»1035.

В «пожалованных» городах оставалась русская администрация, которой продолжало подчиняться русское население. Татарские кормленщики не имели над ним никакой власти, управляя лишь татарами собственных дворов: «…На территориях, переданных Чингисидам, сохраняется великокняжеская (царская) администрация. Право суда ограничивалось только двором того или иного татарского царя или царевича. С суда над православным населением представителям „золотого рода“ в лучшем случае могли поступать судебные пошлины. Православные дворяне этих территорий составляли собственную служилую корпорацию… [Чингисиды] были только конечными получателями доходов с пожалованных территорий, а вся полнота управления находилась в руках лиц, назначаемых из Москвы. Максимум, на что могли рассчитывать Чингисиды, это контроль за сбором доходов и, возможно, самостоятельный сбор натуральных и денежных средств с неправославного населения, если такое имелось, пожалованных уездов и волостей»1036.