Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Историческая в полном смысле этого слова сцена. Вспомним, что всего лишь за полстолетия до этого хан Большой Орды Ахмат ещё пытался разговаривать с Иваном III на языке угроз: «А вам ся есмя государи учинили от Саина царя сабелным концемъ. И ты б мою подать въ 40 день собралъ… а на себе бы еси носилъ Ботыево знамение, у колпока верхъ вогнув ходил»1053. В ответ на предложение великим князем в 1480 г. мирных переговоров он заносчиво требовал: «нолны Иван будет сам у него и у царева стремени»1054. Теперь же 30-летний внук Ахмата, называя себя холопом, вымаливал себе прощение, стоя на коленях перед 5-летним внуком Ивана III.

Если поведение Шах-Али было следствием нарушения им своих служебных обязанностей, то к XVII в. вставание Чингисидов на колени перед русским государем стало уже формальной частью русского придворного церемониала: «В 1622 г. в России оказался одиннадцатилетний ургенчский царевич Авган-Мухаммед б. Араб-Мухаммед. 31 декабря 1622 г. он предстал перед Михаилом Федоровичем… Михаил Федорович позвал царевича и возложил на него руку. После этого царевич Авган встал на колени и стал бить в холопство… Ответное царское слово царевич опять слушал на коленях. Можно предположить, что обряд вставания на колени появился только в XVII в. В XVI в. на колени вставали только послы татарских царей и царевичей… Когда 13 февраля 1623 г. у государя был касимовский царь Арслан б. Али… Арслана объявил окольничий Федор Леонтьевич Бутурлин, государь положил на него руку и самолично спросил о здоровье. Далее касимовский царь бил челом, стоя на коленях, после чего ему разрешили сесть… В августе 1653 г. в Москву для принесения шерти приехали сибирский царевич Алтанай б. Али б. Кучум и его племянник касимовский царевич Сеит-Бурхан б. Арслан б. Али… Алтанай при приеме у царя стоял на коленях. Появление упомянутого протокольного обряда, скорее всего, следует объяснить желанием новой династии подчеркнуть церемонией свое величие. Даже потомки ордынских царей должны вставать на колени перед государем московским. Правда, это несколько противоречило положению служилых Чингисидов в России, и русское дворянство при царской аудиенции не преклоняло колен»1055.

Темой для спекуляций евразийцев зачастую служат присутствие татарских царевичей в XVI – XVII вв. при московском дворе и высокое положение, которое они там занимали. Действительно, в дворцовых разрядах потомки ордынских ханов занимали место непосредственно за членами правящей династии, выше всех русских княжеских родов. Евразийцы пытаются представить это положение как свидетельство того, что русские цари испытывали какой-то особый пиетет к династии Чингисидов и даже осознавали себя преемниками её власти. Но было ли это именно уважением к Чингисидам или лишь формальная дань их титулу?

Обратимся для ответа на этот вопрос к эпизоду, описанному Павлом Алеппским во время возвращения царя Алексея из литовского похода в Москву 10 декабря 1655 г.: «Патриарх поднес царю позолоченную икону Владычицы и на серебряном блюде хлеб, на котором была прекрасная серебряная солонка с солью, и еще кувшин с вином… Вместе с царем стояли четыре царевича, а именно: сыновья сибирского царя справа и слева от него, и сын грузинского (царя), с лицом, блиставшим как солнце, стоял к нему ближе всех; он выезжал к нему навстречу вместе с новокрещенным касимовским царевичем»1056. Как видим, грузинский царевич из династии Багратидов, не имеющий никакого отношения к Чингисидам, исполняет при русском царе такую же роль, что и татарские царевичи, и даже занимает по сравнению с ними более почётное место.

То же самое мы видим в Разрядных книгах: «Год 1656… Того ж месяца Февраля в 12 день… ели у Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя России Самодержца: святейший Никон, патриарх Московский и всеа Великия и Малыя и Белыя России, да Антиохийской патриарх Макарей, да Сербской патриарх Гаврило, да царевичи: Грузинский царевич Николай Давыдовичь, да Касимовской царевичь Василей Араслановичь, да Сибирские царевичи Петр да Алексей Алексеевичи»1057. Отсюда ясно, что при московском дворе почёт оказывался выходцам из царских родов на чисто формальных основаниях, безотносительно их конкретного происхождения. Нахождение иностранных царевичей в услужении у русского царя было призвано повысить его престиж внутри страны и за её пределами.