Москва. Путь к империи

Во всех монастырях царь вел сокровенные беседы со старцами. Чему они учили его? В Дмитрове, в Песношском Николаевском монастыре, царь посетил бывшего Коломенского епископа Вассиана. Во времена правления Василия III тот пользовался огромным авторитетом у великого князя, имел большое влияние, большую власть. Боярам такой человек понравиться не мог. Они лишили его сана и сослали в монастырь. Не только влияние и политический вес Вассиана пугали бояр, но и его образ мышления. Находясь в «системе ценностей» Рюриковичей, бояре не могли признать и не признавали самодержавия. Вассиан же настаивал на установлении абсолютизма, понимая, что время удельщины прошло, даже прошло время Ивана III вместе с его национальным государством, в некоторой степени похожим на западные королевства, что восточно-европейское русское государство устремилось на всех скоростях к созданию многонационального государства. И в нем решающее слово должно оставаться за верховным правителем.

Иван IV по молодости лет не знал и не мог знать этого, но на ощупь, интуитивно шел в этом направлении. Сейчас он искал поддержки и одобрения своим мыслям, ведь решать все самому — это же бремя, бремя власти, причем неимоверное. Его разговоры со священнослужителями остались за пределами исторической науки. Кроме одного разговора. С Вассианом. Царь спросил у старца: как править страной? Бывший коломенский епископ сказал ему: «Если хочешь быть истинным самодержцем, то не имей советников мудрее себя; держись правила, что ты должен учить, а не учиться, повелевать, а не слушаться. Тогда будешь тверд на царстве, грозою вельмож. Советник мудрейши государя неминуемо овладеет им».

Эти слова Иван IV Васильевич услышал впервые в 1553 году, и, надо думать, они не только глубоко врезались в память, но и частенько требовали от царя соответствующих действий, решительных мер. Я — царь, а вы — мои подчиненные. Этим взаимоотношениям с Рюриковичами надо было еще учиться. Но Иван IV не спешил, понимая свою беспомощность, неопытность в государственных делах. Он ждал, набирался ума, учился всему, что необходимо знать повелителю огромной страны. Правда, многому он так и не научился (вспомним его провалы в Ливонской войне, в хозяйственных делах), но слова Вассиана помнил он всю жизнь. Он мечтал стать полновластным самодержцем многонациональной державы, не понимая даже, что Московия сделала лишь первые шаги к такой державе, что находится она, если сравнивать ее с Римской империей, на уровне 146 года, когда только что закончились Пунические войны, была одержана победа над Ахейским союзом и разрушена его столица Коринф. Римская держава, став по сути своей, как говорилось выше, империей уже в середине II века до нашей эры, еще около ста пятидесяти лет «привыкала» к новой своей политической одежде в муках гражданских войн. Подобных примеров в истории мировых империй можно найти немало.

Московии еще предстояло пройти через свои гражданские войны, смуты, через жестокую бескомпромиссную внутреннюю борьбу, и закончится она не скоро, через сто пятьдесят лет после того разговора Вассиана и Ивана IV Васильевича в Песношском Николаевском монастыре.

Многие добролюбивые историки ругают бывшего коломенского епископа за то, что он напитал душу юноши-царя ядом. Нет. Знаменитый старец меньше всего повинен в бесчеловечных проделках Ивана Грозного.

Рассказ об опричнине нельзя начинать без еще одного вводного слова. Оно необходимо не для того, чтобы миловать или казнить, но чтобы глубже вникнуть в ту беду, которая низринулась на Московию как будто с небес и грохотала несколько лет ударами копыт опричниковых коней, визжала диким голосом откормленных в Александрове свирепых, распоясавшихся самцов-губителей, выла тихонько голосом обреченных… Практически все человечество, оценивая опричнину, делится на два лагеря: одни считают, что злодейская мера оправдана сложившейся ситуацией, другие ругают изверга-царя и всех его подручных. И мало кто задает себе вопрос: откуда же явилась в Восточную Европу эта напасть?

Этот вирус неутолимой кровожадной злобы налетает на человечество с необратимой периодичностью. На рубеже XV–XVI веков он в очередной раз расшевелил звериные инстинкты в душах людей. Появившиеся в бассейне Карибского моря испанцы, по свидетельству испанского же монаха Бартоломео де Лас Касаса, уничтожили за два-три года практически все местное население, что-то около трех миллионов человек. Опомнившись, конкистадоры собрали с многочисленных островов оставшихся в живых аборигенов (всего 300 человек!) и поселили их на небольшом острове…

Чуть позже на западном побережье Южной Америки, в стране инков, незаконнорожденный полукровка Атауальпа, совершив переворот и захватив власть, сгубил весь род инков, почти всех полукровок, а также тех, кто прислуживал инкам во дворцах. Государство инков к тому времени стало империей. Император Атауальпа правил, однако, недолго. Страну, резко ослабленную погромом незаконнорожденного, захватили европейцы.