Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода

Меня тогда впечатлило, что Наталья с Сергеем декорировали ангар Зверевского театра под свою квартиру, запрятанную за кулисами трёх вокзалов: на стенах висели какие-то фотографии, поделки, фишки, картины, которые украшают их дом. Наталья читала стихи из цикла «ХХ век. Хроника предпоследнего лета», Сергей играл на гитаре, звук которой был пропущен через цепь «примочек». Между Натальей и Сережей были протянуты настолько тонкие и чувствительные нити взаимопонимания, что создалось ощущение импровизации на сцене.

– Да, мы немножко поимпровизировали, – призналась Наталья. – Мне показалось, что просто чтение стихов будет скучно, поэтому мы ввели музыку, я попела немножко…

Как-то раз я специально поехал в гости к Наталье, чтобы порасспросить её о любимых местах в Москве.

Они с Сергеем жили в старом, странно расширяющемся кверху кирпичном доме, притаившемся за углом Казанского вокзала. Внутри был настоящий лабиринт дверей, нумерация которых была будто нарочно кем-то перепутана.

– Наша дверь очень весело разукрашена! – предупредила Наталья. – Не потеряешься!

Дверь их квартиры была приоткрыта: Сергей и Наталья были дома.

– У вас такой шикарный старый дом! Тут, наверное, и домовой есть? – спросил я, снимая пальто и проходя в большую комнату, которая на самом деле служила репетиционной базой для «Трибунала Натальи Медведевой».

– У нас много домовых! Постоянно кто-то по дому шастает, – ответил Сергей.

– Вообще в этом помещении очень хорошая аура, – подхватила разговор Наталья, вышедшая в этот момент из соседней комнаты. – Здесь раньше был какой-то класс по дизайну, детишки здесь что-то мастерили…

– Здесь аура потому хорошая, что кроме нас тут почти никто не живёт. Здесь либо офисы, либо мастерские и нет этого обывательского духа.

– Пишется, наверное, легче?

– В принципе да, – согласился Сергей. – Свободнее себя чувствуешь. И нет этих проблем, возникающих, когда репетируешь дома. Здесь через два этажа живут какие-то люди с маленьким ребёнком, но туда ничего не долетает. Обычно это большая проблема! Соседи ругаются на то, что музыканты слишком гремят. Некоторое время мы жили у моих родителей на Беговой, и нам приходилось там репетировать. Соседи говорили, что наши репетиции слышны всему дому. А здесь получилась как бы настоящая творческая лаборатория.

– А есть ли у вас какие-то самые любимые места в Москве?

– Любимое место сейчас – это здесь, – отвечает Сергей, колдуя над чайником.

– Мне кажется, мы очень хорошо относимся ко всем тем местам, где жили, – сказала Наталья, поудобнее устроившись на диване. – Например, мы жили на Красной Пресне, на улице Заморёнова, и там у нас был великолепный вид из окна на огромную сталинскую башню, стоящую на Баррикадной. Она мне казалось замком, и я даже стихотворение про неё сочинила. На её фоне мы снимали мини-клипчики для песни. А потом мы жили на Ленинском. Там тоже было странно: Гагарин рядом стоял, и хотя из нашего окошка его видно не было, но он всё равно незримо присутствовал.

– Одно из моих самых любимых мест – это Зелёный театр в Парке Горького, – продолжил Сергей. – Там много хороших мест, но именно в Зелёном театре я чувствовал себя лучше всего. И не потому, что там у нас было много концертов, а просто потому, что там замечательно. Там наверху стоит здание Академии наук, внизу – река, и в то же время – это центр города!

– Конечно! И река, и деревья, и концерты – это совершенно языческое место!

– Но мне и здесь тоже нравится, потому что здесь недалеко станция метро «Лермонтовская» (ныне снова «Красные Ворота»), – говорит Наталья, – а я давным-давно, когда только ещё первый раз вышла замуж, жила здесь неподалеку, на Новой Басманной. Мне всё здесь знакомо.

Сергей, разливая чай, подхватывает рассказ:

– И хотя от вокзалов идёт очень много негативной энергетики, мне нравится это место, потому что здесь почти не встречаешь знакомых лиц, разве что продавцы у метро. Когда долго живёшь в одном месте, видишь, как соседские дети вырастают и становятся хулиганами, а потом вдруг оказывается, что у них тоже родились дети. А здесь публика постоянно меняется. Даже бомжи и те меняются. У меня одно время была привычка ходить через дорогу пить пиво, а там бомжи собирают пустые бутылки, но однажды я месяц отсутствовал, а когда пришёл туда снова, смотрю: прежних бомжей уже нет и все сборщики пустых бутылок совершенно новые. Хотя эстетика осталась вся та же самая… Есть такая теория, что человек всю свою жизнь вращается вокруг какой-то точки, всё время возвращаясь к истоку.

– Я вот жила и в Америке, и в Париже – как с этим быть? – спросила Наталья.

– Возможно, этот радиус тобой ещё до конца не пройдён. Может, тебе ещё предстоит туда вернуться на какое-то время… – ответил я.

Но Наталья туда не вернулась. Она навсегда осталась в Москве.