Москва – Сатурн

– Что там впереди? – спросил отец.

– Стреляют из раскрытой двери кают-компании! Никому не высовываться.

– Света, сделай что-нибудь! – попросил отец. – Мы не можем тут долго оставаться! Сейчас первый шок от неожиданного зверинца на корабле пройдёт, и сюда прибудет отделение спецназа!

Как будто я волшебница. Что я могу сделать, если конфедераты так быстро разобрались в том, что это всё иллюзия и начали палить во всё, что движется. Я и так уже сделала больше, чем сама надеялась. Что же теперь ещё? Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки и унять лёгкую панику. Сеня, пожалуйста, ты всё видишь, всё понимаешь. Придумай что-нибудь!

Я вдруг увидела дверь кают-компании изнутри, так, как её видела сейчас мама. По обе створки двери, прислонившись к стене, стояли военные с автоматами наготове. Один из них осторожно выглядывал в коридор, поводя дулом автомата слева направо, как будто выискивая цель. В темноте проёма не был виден угол, за которым мы сейчас скрывались. Зато в нём материализовался огромный белый медведь и лениво пошёл на военных. Конфедерат спокойно выпустил в него несколько коротких очередей и опустил дуло. Ясно, теперь их уже на мякине не проведёшь.

– Сеня показал им огромного медведя, они в него пальнули пару раз и успокоились! – крикнула я. – Мы теперь их уже ничем не удивим.

Мне кажется, или палуба слегка вибрирует?

– Всё, времени больше нет, – сказал Юра. – Чувствуете топот? Скоро кавалерия будет здесь. Прикройте меня! Оружие к бою! По моей команде – все бежим в кают-компанию. Но не раньше! Всем понятно?

– Погоди, я с тобой! – крикнул Свинке, в несколько прыжков догнавший гардемарина и остановившись перед самым поворотом.

Мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Даже не знаю, моя ли, или это снова Сеня постарался.

– Стойте, не высовывайтесь пока! Дайте нам с Сеней пять секунд! Есть идея!

Я даже не стала дожидаться ответа, просто закрыла глаза и начала представлять адмирала Рэндоу во всех подробностях. Сначала фигуру, потом его китель с погонами, фуражку. Оставалось вспомнить черты лица, но тут я как раз достаточного опыта не имела. Запомнила лишь орлиный нос, густые брови и холодные глаза стального цвета. В общем, старалась, как могла. Когда я открыла глаза, адмирал стоял рядом со мной, слегка покачиваясь. Я с ужасом поняла, что он босиком и начала вспоминать, какая на нём тогда была обувь. Так и не вспомнив, представила ботинки. Через некоторое время они действительно появились на его ногах. Вот так-то лучше. Какой же адмирал без обуви!

Все смотрели на адмирала, на лицах за стёклами шлемов застыло немое восхищение. Только лица Юры не было видно из-за сетки мелких трещин. Как он только сам что-то видит? Будто услышав меня, Юра поднял руку к шее и отстегнул шлем.

Я опять прикрыла глаза, а когда снова открыла – адмирал крепко держал за предплечье мою точную копию. Ну, не совсем точную – мне кажется, я в жизни не такая высокая и стройная. Правда, я почему-то была без скафандра, но это не так важно. Собственно, Сеня меня в скафандре никогда не видел, так что это неудивительно. Надеюсь, для конфедератов, охраняющих кают-компанию, эти образы хотя бы издали покажутся убедительными.

Оставалась мелочь. Представить амбала-капрала, приставлявшего мне пистолет к виску на катере конфедератов. И того бугая, что сторожил дверь нашей тюремной каюты. И ещё ту парочку, что я видела на катере. Вот теперь в порядке. Можно двигаться.

Адмирал грубовато подтолкнул мою копию вперёд и шагнул за угол. За ним, сомкнув плечи сплошной стеной, пошли его «телохранители».

Юра и Свинке выглядывали из-за угла, выжидая реакцию конфедератов. Если они раскусят спектакль и откроют огонь, то пули прекрасно пройдут сквозь иллюзию. Точнее не если, а когда они её раскусят. Я видела, как Юра в нерешительности поднял пистолет. За те доли секунды форы, что ему даст липовый адмирал, гардемарин успеет выйти на удобную позицию прицельного огня и поразить конфедератов. Но Юра не был профессиональным военным, для которых стрельба в живые мишени – это рефлекс. Не так-то легко, должно быть, преодолеть в первый раз этот внутренний барьер. Я тоже не смогла бы вот так хладнокровно выйти и расстрелять несколько человек, пусть даже наших противников.

– Не стрелять! – донёсся до меня чей-то властный голос. – Опустить оружие! Смирно!

Прекрасно! Обман удался, пару секунд у нас точно есть. Адмирал с моей копией проделали уже половину пути до кают-компании. Только, похоже, ему полагалось что-то сказать своим подчинённым. «Вольно» или «отставить», ему лучше знать. А поскольку Сенино наваждение говорить не умело, то через несколько секунд со стороны кают-компании донеслось короткое ругательство, и кто-то в сердцах крикнул, клацая затвором автомата:

– Да это же липа, как и весь этот цирк!