Москва-Синьцзин

У товарища Брюханенко сидела какая-то гражданка. На первый взгляд Розе она не понравилась. Очень уж гладкая, ухоженная, разряженная. Причесочка, маникюрчик, даже брови выщипаны. Похожа на артистку Орлову, только волосы темные. Смотрит цепко, но улыбается. Губы накрашены.

Артистка Любовь Орлова

Что за дамочка такая, подумала Роза. Жена какого-нибудь большого начальника, то-то Брюхан перед ней стелется. Изогнулся весь.

— Вот она, Былинкина Роза Парфеновна, 1916-го гэ рэ, выпускница Института философии, литературы и истории. Рекомендуется положительно, английский язык хороший.

— Вы выйдите, — сказала ему незнакомка мягким кошачьим голосом. — Мы с товарищем Былинкиной с глазу на глаз поговорим.

— Само собой, товарищ Жильцова.

И выставленный из собственного кабинета заведующий моментально исчез. А обычно ходил по коридорам важный, неторопливый.

Роза, конечно, вся подобралась. Поняла: нет, не жена. Оттуда. И ого-го какого уровня.

Товарищ Жильцова оглядела Розу с головы до ног, чему-то опять улыбнулась. Сказала неожиданное.

— А ведь вы поэзию любите, по лицу видно. Ну-ка, любимая строфа. Сходу.

Это такой экзамен, проверка, догадалась Роза. И, немножко поколебавшись, продекламировала:

Я понимаю всё. И я не спорю.

Высокий век идет высоким трактом.

Я говорю: "Да здравствует история!"

И головою падаю под трактор.

— Ишь ты. — Точеные брови удивленно приподнялись. — Я ждала Маяковского или Багрицкого. Тоже вроде бы знаю поэзию, а эти стихи слышу впервые. Хорошие.

— Я в ИФЛИ на поэтические вечера хожу. Там парень один мировые стихи сочиняет, — объяснила Роза. — У нас его все знают. Павел Коган такой. Четверокурсник.

Сама думала: «Какая необычная у нее улыбка. Вроде строгая, а в то же время сердечная. Нет, это не дамочка».

— Ро-оза, — протянула товарищ Жильцова, словно пробуя имя на вкус. — Красивое имя.

— Жуткое! Мещанское! Родители у меня были мелкобуржуазные. До революции лавкой владели. — (Лучше сразу объявить, чтобы показать свою честность. Все равно в анкете написано). — Я, правда, отца не помню, он на империалистической погиб. А с матерью я веду воспитательную работу. Это она раньше увлекалась рюшечками-салфеточками, теперь она стопроцентно советский человек. Ну а про имя я решила, что оно не цветочное, а в честь Розы Люксембург.

— Говоришь, родители у тебя были мелкобуржуазные? — рассмеялась товарищ Жильцова, блеснув ровными белыми зубами. — А у меня были крупнобуржуазные. Еще и богомольные. Назвали меня Верой. Но кем ты родилась — чепуха. Главное кем ты стала. И имя мое мне нравится. Веру тоже выбираешь себе сама. Я выбрала.

И посерьезнела.

— Задание тебе будет, Роза Былинкина. Ответственное. И даже сверхответственное. Поступаешь в мое распоряжение. Возражений нет? Готова ты головою пасть под трактор?

Улыбнулась, но коротко, вопросительно.

У Розы пересохло в горле, поэтому она просто кивнула. Испугалась, что недостаточно решительно, и кивнула еще раз, чуть подбородком о грудь не ударилась.

— Тогда давай знакомиться по-настоящему. Я — капитан госбезопасности Жильцова. Имя мое ты знаешь, отчество тебе не понадобится. Меня с отчеством никто не называет, не такая у меня жизнь. Или «товарищ капитан», или просто «Вера». Работаю я в центральном аппарате, подробнее тебе знать не положено. Задание вот какое. Завтра начинаешь работать с туристом-индивидуалом. Верней, туристкой. Американка, некая Мэри Ларр. Махровая такая буржуйка, путешествует с цветной служанкой. Встретишь на вокзале, сопроводишь в гостиницу, потом перевод-экскурсии. Всё как обычно, но гляди в оба. Будь со мной на постоянной связи — я тебе дам номер телефона, запомнишь. Понятно?

— Она враг? — шепотом спросила Роза. — Приезжает, чтоб шпионить?

— Наверняка. А какое у нее задание, это нам с тобой и предстоит выяснить, товарищ Былинкина. «Пасти» госпожу Ларр будут специалисты. Твое дело — потакать всем ее капризам и ничего не упускать. А также выполнять мои поручения.

Отвечать нужно было чётко и бодро.

— Всё поняла. Готова выполнять любые поручения органов!

— Вот и молодец. Первое поручение тебе такое. Вот талоны в распределитель. Оденься поприличней. И сходи в «Метрополь» в салон-парикмахерскую к мастеру Розенблюму, я тебе дам записку. Если ты советская женщина, это не означает, что нужно выглядеть Анкой-пулеметчицей. Особенно перед американской капиталисткой.

Так Роза и обзавелась умопомрачительной розовой жакеткой и стрижкой «чикаго». Притом безо всякой по этому поводу виноватости. Дала партия поручение? Комсомолка Былинкина выполнила.

Загудел приближающийся паровоз. «Красная стрела» прибыла точно по расписанию. Тряхнув головой, Роза подала знак прикрепленному носильщику, двинулась к вагону номер один, где мягкие купе. В руке держала табличку с эмблемой «Интуриста» и надписью “Mrs Larr”.

По лесенке спустилась сухощавая опрятная старушка в толстых очках, с голубоватыми сединами. Улыбнулась неживой американской улыбкой, помахала Розе рукой. Следом пожилая грузная мулатка, пыхтя, тащила багаж: огромный чемодан на колесиках и саквояж.