Москва-Синьцзин

Комендант по-собачьи заскулил. Был уверен: сейчас убьют.

Но убивать его Мэри передумала. Пускай свои шлепнут. Но сначала, как у них заведено, пусть поочищают ему карму. В следующей жизни спасибо скажет.

Стиснула артерию, уложила бесчувственное тело на мох. Через час очнется.

Колодяжина рядом уже не было. Он времени зря не терял — не прощаясь, понесся прочь, во тьму. Может, и сумеет исчезнуть. Парень он смышленый, а страна большая, и порядку в ней немного.

Да черт с ним. Тут своих дел — только начать и кончить.

«Уранская руретка»

Эдриана выволокли из квартиры в чем был, то есть в одном халате, затолкнули в закрытый кузов полицейского фургона, приковали к стене.

— Я ее не убивал! Возьмите отпечатки пальцев с ножа, и увидите. Это сделали люди в черном, которые стреляли. Вы ведь прибыли на выстрелы. Но у меня нет огнестрельного оружия, — пробовал Эдди втолковать офицеру с чаплинскими усиками, но тот велел ему shut up.

Времени опомниться, хоть немного прийти в себя после смерти самого близкого человека (а Масянь была Эдриану ближе матери) и женщины, с которой он только что занимался самым живым делом на свете, не было.

Он был раздавлен, потрясен — и больше всего тем, что жизнь, к которой он привык относиться как к нелепому, но в общем занятному аттракциону, вроде «чертова колеса», оказалась «комнатой ужасов». Он видел такую в Кони-Айленде — с завывающими привидениями, говорящими скелетами, Синей Бородой и Джеком-Потрошителем. Очень смеялся.

Высадили у какого-то большого здания, которое Эдриан не рассмотрел — конвоир ударил его по затылку, чтоб не поднимал головы.

Заперли в маленькой, глухой камере. Под высоким потолком горела лампочка.

Несколько часов он просидел на деревянной скамейке, смотрел в стену. На ней была коряво нацарапана голая женщина. Эдриан не мог оторвать взгляда, ему казалось, что рисунок шевелится и даже шепчет: «Ты такой заня-атный». Это был не сон — галлюцинация.

Грохот. В окошко сунули чашку чая и миску мокрого риса. Ларр даже не повернул головы.

Вскоре после этого отвели в кабинет для допросов. Допрашивал Чарли Чаплин. В углу сидел еще один человек, в штатском.

После стандартных вопросов: имя, гражданство и прочее (их задал полицейский) Эдриан снова сказал про отпечатки и выстрелы.

Тут заговорил штатский — тоже на английском, но с японским, а не китайским акцентом.

— Хватит врать, Рарр! Мы сдерари экспертизу. На рукоятке ножа ваши парьцы. По закону это висерица! И никакой консур за вас не заступится, ведь Америка не признара Маньчжоу-го!

Эдриан вспомнил объяснения принца Томми: здесь к каждому китайскому начальнику приставлен заместитель-японец.

— Тогда я требую адвоката. И повторной дактилоскопии в его присутствии.

— Я и есть ваш адвокат, — улыбнулся штатский. — В Маньчжоу-го защиту арестованным предоставряет государство, беспратно. Потому что это самая гуманная страна в мире. И говорю вам как юрист: вас ждет петря.

— Что ждет? — не сразу понял Эдди. — А, петля.

Дверь без стука распахнулась, вошел невысокий, стремительный человек в японской военной форме. Допрашивающие вскочили, вытянулись по струнке.

Ларр узнал вошедшего по фотографии: генерал-лейтенант Кэндзи Доихара, собственной персоной.

И шок будто сдуло порывом ветра. Жизнь все-таки аттракцион «чертово колесо», оно то спускает человека вниз, в преисподнюю, то подбрасывает к облакам — чтоб перехватило дыханье.

— Почему арестованный в женском халате? Где его одежда? — сурово спросил «Лоуренс Маньчжурский» по-японски.

Занятное лицо. Глаза как у шкодливого кота. Тоже любитель аттракционов, подумал Эдриан. Ему стало интересно, что последует дальше.

— Ко мне в кабинет его. Немедленно. И доставить туда одежду.

Генерал развернулся, вышел.

Началась суета. Чаплин стал звонить куда-то, «адвокат» выбежал, через несколько минут вернулся с конвоем. Конвой был не маньчжурский — японский.

Ларра повели по коридору к лифту. Очень красивому, с панелями красного дерева и зеркалом. Эдриан посмотрел на себя, поморщился — фи, какой мизерабль — и отвернулся.

На четвертом, последнем этаже было удивительно. Похоже на дорогой рёкан, японскую гостиницу: в коридоре висят гравюры укиёэ и свитки с каллиграфией, бонсаи на подставках, на каждой двери криптомериевая табличка с мудреной надписью. «Обитель озарений», «Обитель истины», «Обитель размышлений», читал Эдди. В «Обители нимф» («Нюмпэ-до») стрекотали печатные машинки.

Дверь «Обители размышлений» открылась — оттуда вышел офицер — оказалось, что это обычная комната для совещаний. За длинным столом сидели несколько военных, смотрели на доску со фотографиями. Офицер с недоумением уставился на гайдзина в женском халате. Эдриан сдержанно поклонился.

Это несомненно и есть «Доихара-кикан», «Организация Доихары», собственный «абвер» Квантунской армии. Неудивительно, что сотрудники такой нестандартной спецслужбы действуют нестандартно, нарушая все правила — как их нарушали старинные ниндзя.