Москва-Синьцзин

С этим тоже проблем возникнуть не должно. Город большой, приезжих много, отелей мало.

На площади, у выхода из вокзала, прибывших пассажиров с обеих сторон зазывали: «Койка, сдается койка!», «Чистая комната, с горячей водой!». Тут же шли negotiations — почем, да нельзя ли подешевле.

Походила, порасспрашивала и Мэри. Выбрала отдельную комнату в переулке на «Кировской». У сдатчика, немолодого дядьки с интересными железными зубами, была хорошая физиономия — сразу видно: за копейку удавится. Когда попросил паспорт «на времпрописку», Мэри пообещала накинуть десятку — и лэндлорд настаивать не стал.

Комната оказалась вполне сносная. Грязная и тесная, попахивающая клопами, но зато окно выходит во двор. И второй этаж. При необходимости можно уйти через окно. Обычный человек, прыгнув с такой высоты, переломал бы ноги, но Мэри Ларр владела техникой кошачьего приземления.

Вот и всё. Операция вышла на второй этап: «Охота на охотницу».

Четверть часа поспав на полу (воспользоваться клопиной кроватью не рискнула), Мэри начала составлять субъэтапизацию.

Как отыскать в трехмиллионном городе персону, адрес которой вряд ли дадут в справочном бюро?

Где проживает мисс (вряд ли миссис) Жильцова, неизвестно. Куда ходит на службу — тоже. Скорее всего на Лубянку, а может быть и нет. Да если и на Лубянку — там несколько подъездов, выходящих на разные улицы. И особенно не понаблюдаешь — сама попадешь под наблюдение.

Одна голова хорошо, а две лучше.

Мэри собрала портативный передатчик, одно из последних изобретений Пруденс. Вышла на связь.

«Наконец-то. Сижу тут как дура без дела, волнуюсь», — пропищала морзянка в наушнике.

Поняв задачу, помощница несколько минут безмолвствовала, а когда снова вышла в эфир, точки-тире сложились в нечто неожиданное, к делу отношения не имеющее.

«Вчера прибыл твой знакомый Чарльз Линдберг. С женой».

Мэри действительно когда-то пересекалась с Чарльзом Линдбергом по профессиональной линии, но какое отношение всемирно известный авиатор имеет к мисс Жильцовой?

«И что?»

«Принимают на высшем уровне. Линдберги остановились в резиденции нашего посла».

Опять пауза. Пруденс любила тестировать начальницу на сообразительность.

«Сдаюсь», — отстучала Мэри, минуту-другую тщетно понапрягав мозг.

«Подсказываю. Охота на тигрицу».

И снова замолчала, садистка.

Но теперь кое-что забрезжило.

Десять лет назад Мэри взяла подругу с собой в ашрам. Материалистка Пруденс индийской мистикой не увлеклась, от вегетарианского питания пришла в негодование и вместо того, чтобы постигать мудрость древней культуры, предпочитала разъезжать по окрестностям — пока начальница прочищает себе падмы. Из очередной поездки Пруденс вернулась с поразительной историей.

В джунглях завелась тигрица-людоедка, держала в ужасе несколько деревень. Крестьяне извели хищницу по древней методе. Купили у «неприкасаемых» десятилетнюю девочку. Посадили связанную на поляне, где несколько раз видели тигрицу. Подождали, чтобы та задрала жертву, подкрались к чавкающему зверю и забили дубинами.

Чету Линдбергов НКВД несомненно «пасет» по высшему разряду — для обеспечения безопасности.

«Поняла», — отбила Мэри. «Что потребуется?»

«Убедить».

Обсудили детали. Назначили время и место — его Пруденс выбрала по карте города. Провести несложную, но рассчитанную по секундам операцию можно было только в темноте, поэтому до вечера у Мэри образовалось свободное время.

Она провела его, гуляя по городу. Без гида и без конкретной цели — исключительно из страноведческого интереса.

Постояла в очереди за какими-то «беляшами», которые почему-то продавали не более двух «в одни руки». Хотелось послушать повседневные разговоры.

Впереди обсуждали позавчерашний воскресник, который «опять сожрал весь выходной». Что такое «воскресник» Мэри знала — это когда коллеги или члены комьюнити в воскресный день добровольно выполняют какую-нибудь общественно полезную работу. Получается, что недобровольно? А зачем тогда выходить? В России даже в крепостные времена крестьян по воскресеньям на барщину не гоняли.

Сзади женщина вполголоса уныло сетовала подруге на какой-то «заём»: и так зарплата триста пятьдесят, так еще вынь да положь 80 рубликов на ихнюю пятилетку. Слушательница шепнула (слух у Мэри был превосходный): «Потише ты, у этой впереди ушки на макушке». «Ой, — испугалась рассказчица. — Ну их, беляши. Пойдем, а?» И ушли.

Беляш оказался пережареной лепешкой с мясной начинкой. Мэри понюхала и выкинула, хотя была голодна. Зашла в столовую со звучным названием «Мособщепит» (очевидно, какой-то фудчейн), потянула носом воздух и решила, что лучше купит в булочной хлеба.

Сходила в кино, на новую комедию «Волга-Волга». Сюжета не поняла, большинство шуток тоже. Перед основной картиной показывали ньюсрил «Союзкиножурнал» — о судебном процессе над каким-то «Право-троцкистским блоком». Гневный репортаж завершился титром: «Приговор фашистской нечисти приведен в исполнение». Настроения это зрителям не испортило. Во время комедии зал покатывался со смеху.