Москва слезам не верит: сборник

— Да, — подтвердила Катерина, пытаясь сообразить, какой город назвать в Крыму, где она никогда не бывала. У нее вдруг из памяти вылетели названия всех крымских мест.

— Так в этом году ведь холодно было, — заметила Рачкова.

О том, что в Крыму холодно, Катерина не слышала, поэтому ответила уклончиво.

— Не то чтобы замерзали, но бывает теплее.

И сама себе стала противна. Вобла сухая, нет чтобы чего-нибудь рассказать веселое. Выручил Рудольф. Он открыл бутылку сухого вина.

— Мама, ты заговорила Катю, а разговорами сыт не будешь. Предлагаю начать. — Рудольф разлил вино и поднял свой бокал. — Предлагаю выпить за знакомство.

— Которое, я в этом уверена, перейдет в крепкую дружбу, — и Рачкова чокнулась с Катериной.

Катерина пригубила, боясь опьянеть, как с ней случилось в кафе. Рудольф взял среднюю вилку, Катерина взяла точно такую же. Все будет хорошо, подумала она, если не торопиться и обдумывать ответы. Пусть решат, что она медлительная и флегматичная, и такие ведь девушки бывают.

Младший Рачков, по-видимому, проголодался, схватил вилкой кусок рыбы, вилкой же его разорвал и тут же получил замечание от матери:

— Для рыбы есть специальный нож!

— Я забыл какой, — признался Рачков-младший.

— Я же тебя все утро учила. Что про тебя наша гостья подумает?

— Я хорошо подумаю, — сказала Катерина.

Рачкова принесла зажаренную в духовке утку. Рудольф специальными ножницами ее разделал. Рачкова ловко и довольно быстро управлялась с птицей. Катерина решила не рисковать и отказалась.

— Спасибо. Все очень вкусно, но, извините, я не выдержала и, прежде чем ехать к вам, поела.

Потом, когда ехала обратно, купила у метро несколько пирожков с ливером и тут же съела.

Она открыла дверь квартиры и услышала шум пылесоса. Людмила занималась уборкой.

— Давай подключайся, — сказала она. — Хозяева телеграмму прислали: приезжают в субботу, уже билеты взяли. Что значит интеллигентные люди — предупреждают! Боятся врасплох застать. — И, почувствовав, что Катерина не в настроении, обеспокоено спросила: — Не понравилась?

— Не знаю, — односложно ответила Катерина. Ей не хотелось ничего рассказывать.

— Ну, это скоро выяснится, — бодро заверила Людмила.

— Конечно, все выяснится. Надоело вранье. Я жила нормально. Я была такой, какая есть. Не хуже и не лучше. Почему я должна быть дочерью академика, если я ему седьмая вода на киселе? — почти выкрикнула Катерина.

— А ты уже не дочь академика с субботы, — спокойно сказала Людмила. — С субботы ты снова штамповщица с галантерейной фабрики.

— Как я ему об этом все скажу?

— А никак не говори. Позвони и скажи, что уехала учиться в Оксфорд, в Англию.

— Какая Англия?

— Можешь позвонить, сказать, что выходишь замуж. Скажешь: прости, дорогой!

— Но он придет сюда и начнет выяснять.

— Ты объясни все Изабелле. Она замечательно его выставит.

— А что ты решила с Гуриным?

— А чего Гурин? — удивилась Людмила. — Тоже мне, принц датский! Скажу как есть. Если любит — простит. Это и будет его первая проверка. Начнет залупаться, значит — иди гуляй, дорогой.

— Может быть, надо было сразу все рассказать? — вслух подумала Катерина.

— Может быть, — согласилась Людмила.

Зазвонил телефон.

— Это, наверное, Рудольф, — Катерина бросилась к телефону. — Он обещал позвонить, узнать, как я доехала. Алло. — Катерина тут же протянула трубку Людмиле: — Это тебе. Гурин.

— Очень хорошо, — сказала Людмила, зачем-то поправила прическу, взяла трубку. — Здравствуй, дорогой. Когда увидимся? А когда можешь? В воскресенье? Замечательно! Где? Давай на Суворовском бульваре. Не знаешь, где Суворовский бульвар? Надо изучать Москву. А какие места в Москве ты знаешь? Центральный телеграф? Замечательно. Значит, ты в двенадцать заказал разговор с Челябинском? С мамой? Замечательно. Тогда встретимся в одиннадцать. Может быть, тебе потом будет что рассказать маме. Что рассказать? Это ты узнаешь. Что случилось? Ничего! Я абсолютно здорова. И по-прежнему красива. И ты мне по-прежнему нравишься. И я тебе? Замечательно. Я буду в голубом платье, в левой руке у меня будет газета «Известия». Как зачем? Чтобы ты меня узнал. Ты меня узнаешь из миллиона? Вот и проверим, дорогой. Да, сюда больше не звони. У нас телефон сняли. Наверное, по государственной необходимости. При встрече все объясню. Чао, дорогой!

Они посидели молча.

— Завтра я в ночную смену, — сказала Людмила, — так что Рудольфа приглашай на завтра.

— Может быть, ему сказать все по телефону? — спросила Катерина.

— Зачем же? Это надо говорить с глазу на глаз. И проверишь на вшивость.

— Он-то не виноват, виновата я.

— Ни в чем ты не виновата! Это был розыгрыш. Юмор! Вот и проверишь, есть ли у него чувство юмора.

— Ладно, — решила Катерина. — Ну и пусть будет неприятный разговор. Переживу.

— Конечно переживешь, — согласилась Людмила. — Не первый неприятный и не последний. А теперь давай берись за уборку. Квартиру мы должны сдать в более чистом виде, чем приняли, чтобы в следующий их отпуск поселиться здесь снова.

— Следующего раза не будет…

— Не скажи. Ничего не известно.

— Завтра все будет известно, — сказала Катерина и взялась протирать книги.