Москва слезам не верит: сборник

— Значит, очень. Сейчас разогрею мясо. Развлекай подругу! — И Людмила ушла на кухню.

Катерину поразило, что Людмила такого пожилого мужчину называет на «ты» и что одета она в легкий нейлоновый халат, под которым не было ни лифчика, ни трусиков.

Теперь Катерина рассмотрела сидящего перед ней мужчину. С такими она еще не встречалась. Ее поразил его костюм: темно-серый в едва заметную коричневую полоску, темно-коричневый галстук, такого же цвета носки и светло-коричневые кожаные ботинки без шнурков на тонкой кожаной подошве. Как же он сейчас ходит в таких, подумала Катерина. Уже подтаивало, и по снегу, перемешанному с грязью, трудно было ходить, к тому же тротуары посыпали солью, и Катерина после каждого выхода из общежития вечером протирала и чистила зимние ботинки, на которых проступали соляные разводы.

— Я на машине, — сказал вдруг Еровшин. — Вы ведь подумали, как я хожу по такой слякоти?

И Катерина испугалась. Неужели он угадывает мысли?

Людмила принесла тушеное мясо, маслины, шпроты, зеленый горошек, мандарины и свежий огурец.

— Для тебя оставила, — сообщила она. — Тебе нужны свежие овощи.

Она достала початую бутылку вина.

— Тебе наливать?

— Не надо, — отказалась Катерина.

— Правильно, — сказал Еровшин. — Не надо. Сколько осталось, недели три?

— Четыре, — сказала Катерина.

— Замечательно! — обрадовался Еровшин. — Значит, маяться не будет.

— Почему? — не поняла Катерина.

— Родится в апреле. Говорят, что майские обычно маются. А я вас поздравляю с поступлением в институт.

— Это еще осенью было. Я уже зимнюю сессию сдаю.

— А вот Людмилу я не могу убедить, чтобы она пошла учиться. Она ведь очень способная.

— Я тоже так думаю, — призналась Катерина. — Она смогла бы стать и учителем, и врачом. Она умеет убеждать.

— Абсолютно с вами согласен. У нее просто дьявольская убедительность.

— Это когда? — посмеиваясь, спросила Людмила. — Когда я одетая или когда раздетая?

— Всегда, — заверил ее Еровшин и поднялся. — Девочки, с вами замечательно, но у меня дела. — Он подошел к Катерине. — Катя, все будет хорошо. Ни о чем не беспокойся. Вокруг тебя так много друзей.

— Не так и много, — вздохнула Катерина.

— Много, — не согласился Еровшин. — Людмила, Антонина, Николай, Леднев, твой директор, я — это совсем не мало, я уж не говорю об академике и Изабелле. До свидания!

Людмила поцеловала его в щеку, Катерина протянула руку. В передней он надел длинное пальто с кушаком, серую кепку, улыбнулся им и вышел.

— Кто это? — не утерпела Катерина, как только за Еровшиным закрылась дверь.

— Любовник, — ответила Людмила.

— Как ты не боишься? — ужаснулась Катерина. — А если бы приехал Гурин?

— А почему он должен приехать? Он в Новосибирске. Они завтра прилетают.

— А если он взял билет на другой рейс?

— Им билеты берут сразу на всю команду.

— Ну а вдруг? Получил травму. Или отменили рейс. Все может ведь случиться.

— Может, — согласилась Людмила, — но сегодня воскресенье. Даже если бы прилетела вся команда, этот козел не домой бы поехал, а на ипподром.

— У вас что-то случилось?

— Случилось, — ответила Людмила. — В прошлый понедельник мы должны были вносить первый взнос за квартиру — уже дом застраивают, я ездила смотреть. В конце Ленинского проспекта, тридцать восьмой квартал, по дороге во Внуково. В субботу сняли деньги со сберкнижки, а в воскресенье на ипподроме заезды. У него там поклонник работает. Гурин несколько раз выигрывал, не крупно, но и не по-мелкому. Шубу мне купил из цигейки. А здесь поставил немного, еще раз поставил остальные деньги — и все спустил. Я думаю, этого челябинского дурачка просто подставили. Я полгода откладывала каждый рубль. А вчера позвонили: или мы вносим две тысячи, или выбываем из числа пайщиков.

— И что же теперь делать? — ужаснулась Катерина. — У меня есть триста рублей.

— Да ничего не надо делать. Позвонила, объяснила ситуацию, и он привез деньги. — Людмила достала стопку сотенных.

— А когда отдавать надо?

— Никогда, — ответила Людмила. — Это подарок. Но Гурину я, конечно, скажу, что заняла, пусть погорбатится.

— Надо отдать, — забеспокоилась Катерина. — Иначе ты попадешь от него в зависимость.

— В какую зависимость? — усмехнулась Людмила. — Я в этой зависимости уже больше двух лет. И эта зависимость мне нравится. Приятная зависимость, когда в тебе ценят женщину, когда тебя любят, когда исполняют все твои желания. Ты думаешь, откуда у меня все эти дорогие шмотки?

— Ты говорила — из комиссионных магазинов.

— А ты хоть раз смотрела на цены в комиссионках?

— Я только один раз была в таком магазине, — призналась Катерина.

— И что купила?

— Ничего.

— Вот именно! На деньги, которые мы с тобой зарабатываем, можно купить разве что платье фабрики «Большевичка». Чтобы купить хорошие туфли, я должна откладывать деньги полгода.

— Но так живут все, — возразила Катерина.

— Как видишь, не все.

— А кто он?

— А ты думаешь кто?

— Не знаю, — призналась Катерина. — Одет очень хорошо, со вкусом. Дипломат.

— Вроде этого, — неопределенно ответила Людмила.

— Но у тебя же семья! Молодой муж! А он старик.